Книготорговец

— Если только вы дадите мне фунт взамен, чтобы я мог доехать домой на такси.

Мама была по-прежнему недоверчива.

— Прежде всего, если у вас не было денег, — сказала она, — как вы сюда добрались?

— Дошел пешком, — ответил он. — Каждый день я подолгу гуляю, а потом беру такси и еду домой. И так каждый день.

— Почему же вы сейчас не идете домой пешком? — спросила мама.

— Если бы я мог, — сказал он, — Если бы я мог. Но, боюсь, с моими дурацкими старыми ногами ничего не выйдет. Я слишком далеко ушел.

Мама стояла, закусив нижнюю губу. Я видела, что она понемногу начала оттаивать. А мысль получить зонтик и укрыться от дождя наверняка казалась ей ужасно заманчивой.

— Превосходный зонтик, — сказал старичок.

— Я заметила, — сказала мама.

— Шелковый, — сказал он.

— Вижу.

— Тогда почему вы не хотите взять его, мадам? — спросил старичок. — Он обошелся мне в двадцать фунтов, уверяю вас. Но это не имеет значения, мне бы только домой добраться и дать отдых своим старым ногам.

Я увидела, как мамина рука нащупывает застежку на сумке. А мама увидела, что я смотрю на нее. На этот раз я смотрела на нее своим ледяным взглядом поверх носа, и она поняла меня без слов. „Послушай, мама, — говорила я мысленно, — ты просто не можешь так бесцеремонно воспользоваться безвыходным положением, в которое попал этот усталый пожилой человек. Это будет нехорошо“.

Мама помедлила и посмотрела на меня. Потом она сказала старичку:

— Думаю, будет неправильно забрать у вас шелковый зонтик стоимостью двадцать фунтов. Я лучше просто дам вам денег на такси и все.

— Нет, нет! — воскликнул он. — Об этом не может быть и речи! Я о таком и подумать не могу! Ни за что на свете! Никогда не приму от вас денег просто так! Возьмите зонтик, милая леди, и укройтесь от дождя!

Мама покосилась на меня, торжествуя. „Вот видишь, — говорил ее взгляд. — Ты ошиблась. Он хочет, чтобы я взяла зонт“.

Она порылась в сумке, достала однофунтовую бумажку и протянула ее старичку. Тот взял купюру и передал ей зонтик. Положив деньги в карман, он приподнял шляпу, быстро кивнул и сказал:

— Благодарю вас, мадам, благодарю.

И ушел.

— Иди сюда и обсохни, дорогая, — сказала мама. — Нам повезло. У меня никогда раньше не было шелкового зонта. Я не могла себе его позволить.

— Почему ты была такая вредная сначала? — спросила я.

— Хотела убедиться, что он не мошенник, — ответила она. — И убедилась. Это джентльмен. Было приятно помочь ему.

— Да, мама, — сказала я.

— Настоящий джентльмен, — продолжала она. — И обеспеченный, иначе у него не было бы шелкового зонта. Не удивлюсь, если он окажется титулованной особой. Каким-нибудь сэром Гарри Голдсуорси.

— Вот он, — сказала я. — Смотри.

— Где?

— Вон там. Переходит улицу. Боже мой, мама, как же он торопится.

Мы видели, как старичок шныряет между автомобилей. Перейдя улицу, он повернул налево и пошел очень быстро.

— Непохоже, чтобы он очень устал, правда, мама?

Мама не отвечала.

— И непохоже, чтобы он пытался поймать такси, — сказала я.

Мама, застыв, глядела через улицу на старичка. Мы хорошо видели его. Он ужасно торопился. Бежал по тротуару, обгоняя прохожих и размахивая руками, как марширующий солдат.

— Он что-то замышляет, — сказала мама с застывшим лицом.

— А что?

— Не знаю, — отрезала мама. — Но хочу узнать. Идем.

Она взяла меня за руку, и мы перешли улицу. Потом свернули налево.

— Видишь его? — спросила мама.

— Да, вон он. Поворачивает направо в конце улицы.

Мы дошли до угла и тоже повернули направо. Старичок был метрах в двадцати от нас. Он удирал, как кролик, и нам приходилось нагонять его. Теперь дождь полил сильнее, и я видела, как вода капает с полей его шляпы на плечи. А нам было сухо и уютно, ведь у нас был чудесный большой шелковый зонт.

— Что он задумал? — сказала мама.

— А вдруг он обернется и увидит нас? — спросила я.

— Ну и пусть, — сказала мама. — Он нам солгал. Сказал, что слишком устал, чтобы идти пешком, а сам почти загнал нас! Бесстыжий врун! Обманщик!

— Хочешь сказать, он не титулованный джентльмен? — сказала я.

— Помолчи, — сказала она!

На следующем перекрестке старичок снова свернул направо.

Потом налево. И опять направо.

— Теперь меня не проведешь, — сказала мама.

— Он исчез! — закричала я. — Куда он делся?

— Зашел в ту дверь! — сказала мама. — Я видела! В тот дом! Боже, это же бар!

Это был бар. На фасаде большими буквами было написано „Красный лев“.

— Ты же не пойдешь туда, мама?

— Нет, — сказала она. — Мы посмотрим с улицы.

У бара была большая витрина, и, несмотря на то, что стекла слегка запотели, сквозь них, если близко подойти, все было хорошо видно.

Прижавшись друг к другу, мы стояли у окна. Я вцепилась в мамину руку. Крупные капли дождя громко барабанили по нашему зонту.

— Вот он, — сказала я. — Вон там.