Книжная аптека

Точнее "не вяжет", подумала я и улыбнулась про себя. Она снова слегка удивленно вытаращила глаза и ушла куда-то.

– Вот, смотри. – Тут ничего не понятно, ты вот понимаешь что-нибудь в этой схеме?

– Я вам уже говорила, что я не умею вязать.

– Ах, ну да, ну да.

И она убрала схему за пазуху, продолжив свою уборку, которая скорее переносила пыль с места на место.

Я набрала воздуха в грудь и сказала:

– Знаете, вы у нас много проработали, и я это очень ценю, вы ведь на пенсии, да? Муж тоже зарабатывает?

– Почему ты спрашиваешь, Стеша?

– Просто я подумала, Тина, раз у вас есть средства для жизни, может быть вам было бы лучше пока взять перерыв от нашей работы. Мне кажется, вам это все не очень близко и не слишком нравится, так найдите свое занятие. Если вы действительно хотели научиться вязать, так учитесь. Выделите целый день и сидите, пробуйте. Либо уже признайтесь себе, что ничего такого вы никогда не хотели, перестаньте подходить и советоваться к людям и жаловаться. Повторюсь, что хотела бы пока рассчитать вас. И если вы поменяете свое отношение к жизни и работе, тогда сможете вернуться.

Она открыла рот, явно не ожидая, что я могу сказать ей нечто подобное.

– Ты не можешь меня уволить!

– Могу. Больше я здесь вас не жду. Делайте выводы и примите уже решения.

Она бросила свои тряпки и швабры, удалившись, даже не доделала работу. Я была уверена, что поступила верно. Уже точно знала, что людей-жертв нельзя поощрять и бесконечно жалеть. Тем более, что из позиции жертвы можно выйти и начать жить иначе. Это вполне выполнимая задача.

Доброта это не всегда про одно и то же. Для одного доброта – это протянутая рука помощи, а для другого – рука, указывающая на дверь, чтобы человек переоценил себя и свою жизнь. Тем более, Тина не останется совсем без средств, у нее есть подушка безопасности в виде пенсии и мужа.

– Я ее уволила! – крикнула я Крис, когда та вошла ко мне в кабинет, чтобы узнать, куда так убежала наша уборщица.

– Правда? Ура! – как мне за все время надоело постоянное нытье.

Я пригласила Миру, и она буквально вприпрыжку прибежала со своим набором моющих средств. С красивой прической и в нарядном платье, она надела чистенький защитный передник и перчатки, налила воды и пошла творить волшебство.

– Просто класс, – сказала она, завершив уборку, когда все сияло и блестело, как новое.

– Вот уж правда ты любишь наводить чистоту.

Тогда я подумала, глядя на радостную и уверенную с трапочкой в руке Миру, что бывают технички, а бывают королевы моющих средств. Дело не в работе, а в человеке, в том, его ли это дело или же нет.

Еще раз поблагодарив меня за возможность у меня прибраться и заодно заработать денег, она ушла, что-то напевая себе под нос.

– А это моя лучшая подруга с самого детства, – ответила я недоумевающей Кристине.

***

Тина вышла из книжной аптеки, в которой работала почти с момента ее открытия, и упала на ближайшую скамейку. Это что же теперь? Она больше не работает здесь? Ее просто так взяли и выкинули, да еще и какая-то молодая девица!

Это же надо, сказать, что она должна принять какие-то там решения. Да кто она вообще такая, эта Стефания?!

Ну спросила пару раз совета по вязанию, что тут такого? Она вытащила эту самую схему из-за пазухи и взглянула на нее. Сколько она с ней таскается? Года два, наверное.

Слезы потекли на злополучные обозначения. Тина поняла, что Стеша права. Если бы она хотела научиться вязать этот дурацкий шарф, то уже давно бы это сделала. Но она вроде бы хочет, так почему не может? Та самая позиция, как ее там, о чем говорили ей несколько раз в аптеке? Что она ведет себя как жертва и прочее?

Тина пришла домой и сказала мужу, что ее уволили. Он подбежал к ней и уверил, что ничего страшного не произошло, и вообще она может найти себе занятие поинтереснее.

Все это ее так разозлило, что она просто кипела и на следующий день. Ее супруг уехал по делам, и она осталась дома одна. И что теперь делать? Раньше она бы наверное написала сыну что-то вроде: "Ну как дела, почему давно мне ничего не рассказывал?" Но вспомнила слова Стефании и Кристины, и почему-то отложила телефон. Нужно попробовать что-то другое, а вдруг это будет для нее лучше?

В конце концов, Стефания, хоть и молодая девушка, но она получала хорошее образование, это внучка самой Лимы, которую Тина очень уважала, и, надо признать, стержень у этой девочки есть, взяла и высказала ей все, а потом уволила. Она ведь теперь и правда директор, имеет право.

Тина задала себе вопрос, а хотела ли она вообще вязать? Еще раз взглянула на схему и поняла, что по сути даже толком и не пробовала начинать. Тогда как понять, что это ей интересно?

Весь день был свободен, и она решила отложить любые дела, разложила перед собой схему для вязания шарфа, спицы и нитки. Внимательно вчитывалась в описания того, что нужно делать и в какой последовательности, чтобы получился нужный рисунок.

Казалось, что у нее лопнет голова, но она делала небольшой перерыв на чашечку чая и возвращалась к своему занятию снова. В конце дня получился кривой-косой фрагмент, который она связала сама.