Книжная девочка

Арина, смущенно улыбаясь, подобрала свое полотенце. Свет расставил все по местам. Эта девушка с тусклыми волосами и привычкой сутулиться не могла быть сводящей с ума волшебницей. Никак. Сказка растаяла, но вязкий студень будней еще не вполне окутал жертву. И "нечто" необъяснимо притягательное продолжало витать в воздухе над родионовской макушкой. Дамы, вернее некоторые из них, с вялым любопытством смотрели на подругу инструктора, несколько минут назад совершенно всех заворожившую. Арина вытерла потную физиономию и шею. С собой на занятия полагалось приносить по крошечному полотенчику, как раз для этой цели. И направилась в тренерскую. По праву ближайшей, вернее единственной, подруги королевы аэробики она раздевалась там, вместе с ней. Иначе ей пришлось бы сгореть от стыда перед дамами за свое доисторическое белье и штопаные колготки.

За дверями на скамейке, расставив ноги и хлопая себя по мощным бедрам, громко хохотала Алена. Двое незнакомых мужчин ей что-то говорили. Вернее говорил один, внесла поправку Арина, идя им навстречу по отвратительно освещенному коридору.

— Уморил, Сашка!

Взвизгнула Алена.

— Я на тебя Василию пожалуюсь. Точно. Он тебе обормоту покажет кузькину мать.

— Я от твоего монстра со скальпелем — убегу заранее. Фиг догонит. Кто у нас на сборах всех быстрее носился?

— Ты, родной. Ты, конечно.

Значит, друг из спортивной юности, отметила Арина. Второй незнакомец стоял в трех шагах и… пытался рассмотреть ее. Дудки! Единственная лампочка боролась с темнотой в непосредственной близости от глаз. Так что девушка оставалась для него силуэтом на фоне зашторенного окна. Арина же могла полюбоваться чужаком. Длинное черное пальто скрывало фигуру. Черные перчатки он держал в руке. Хотя чем тут любоваться? Лицо как лицо. Чрезвычайно самоуверенное, это да. Словом ничего особенного. Ничего особенного? Арина могла поклясться, что женщин к нему тянет точно магнитом. Он напоминал насторожившегося хищника. Большого, сильного и опасного.

— Притормози!

Скомандовала Алена повелительным инструкторским басом. Повернулась к высокому незнакомцу.

— Вот она, твоя колдунья.

— Я сказал — Лорелея.

Спокойно поправил он и добавил задумчиво, теперь уже обращаясь именно к Арине.

— У вас фантастический голос. Заслушался. Проникся. Чуть не улегся здесь на полу. Чтобы соответствовать. Вы так необыкновенно на меня подействовали.

Арина, неизвестно почему разозлилась.

— Насколько я помню, Лорелея губила мужчин. Это не мое хобби! До свидания.

Обогнув незнакомца как столб, она гордо удалилась в тренерскую. Вслед донеслось тихое и обещающее

— До свидания, Лорелея.

***

— Вот, чудачка. Чего взбеленилась? А?

Выговаривала ей Алена по дороге домой. Она водила свою колымагу аккуратно, но без страха.

— Сашку, сто лет не видела, представляешь? Этот паразит мотался по заграницам. Вернулся недавно, успел жениться, остепенился, подлец. Он у нас слыл первым парнем на деревне. Пол сборной по негодяю сохло. А друг его… Да тоже из бывших, наверное. Да и не суть важно, впрочем. Хороший мужик. Сашка с подлецом дружить не стал бы. Не той он масти. Чего ты взбрыкнула, дорогуша? А? Пошутила бы, посмеялась. Видала, на каком они монстре подкатили?

— Нет.

— Джип "Чероки". Стало быть, не нищие мальчики. Не знаю, правда, чья машинюка. Может Сашкина?

— Какая разница?

Лживость в собственном голосе неприятно удивила Арину. Притормозив на перекрестке, Виноградова осведомилась.

— На чай явишься, завтра?

— Может быть.

— О! Я догадалась! Ты влюбилась в своего рыцаря и других мужиков в упор не видишь. Как его там? В Петра Петровича?

— В Илью Ильича… Да нет, конечно. Пока.

Чмокнула душистую щеку подруги. Хлопнула дверцей. И спустя два-три удара сердца оказалась совершенно одна в темной утробе двора. Пропахший мочой и кошками подъезд. Какая то скотина опять выкрутила лампочки. Гадство. Мерзость. Вывинтить и пропить. Арина долго искала ключом замочную скважину. Фонариком что ли обзавестись? Точно. Руки дрожали. С чего бы это? Как он назвал ее?

Лорелея…

Что ж. Каждому свое. Выбирайте, господа хорошие. Лорелея я или троллейбусная прошмонтовка.

Стянув и отпихнув ботинки, Арина прошлепала на кухню. Зажгла свет. Поставила на газ чайник. Поздоровалась с кактусами. Колючее семейство занимало весь подоконник и часть стола. В комнате застонала бабушка.

— Внученька? Ты?

Арина торопливо сполоснула руки.

— Иду, иду.

Обычного неприятного запаха не было. И глаза старушки были вполне разумны. Что случалось все реже и реже.

— Сейчас сходишь на судно. Я тебя покормлю. Вымою.

— Сядь, Арина.

Она опустилась на стул. Бабушка пошарила рукой. Птичья лапка, обтянутая сухой пятнистой кожей.

— Аринушка. Что же это со мной. Давно?

— Давно, бабуль.

— Измучила я тебя, голубушка. Ты уж потерпи, родная.

Арина проглотила слезы. Подняла бабушкину руку, прижала к груди, погладила.

— Бедная ты моя. Бедная. Без родителей росла. Теперь со мной старой валандаешься.

У Арины не было сил отвечать, успокаивать. Она боялась зареветь в голос. Острая жалость к себе сдавила горло, легла на грудь огромной холодной жабой, мешая дышать.