Книжная девочка

— Ну что ж, подъем. Как говорят мои друзья вертолетчики: "Колеса в воздух!!!"

Арина встала, пижама сползла еще больше, вместе с плечом приоткрыв левую грудь почти до соска. Взявший грязные чашки Федор отвернулся, включил воду в мойке, спина его казалась очень напряженной. Через десять минут — какие сборы, не в поход же на неделю? Побросала в сумку: запасную футболку, зубную щетку, новую помаду со старым карандашом (оказывается, дома давно лежал и ждал своего момента подходящий по тону Аленин подарок), дезодорант и чистые трусики (это было ее своеобразной гордостью: безупречная чистота свежего нижнего белья). Девушка натянула видавшие виды джинсы, провела по волосам массажной щеткой и на секунду призадумалась возле платяного шкафа. Порылась на полках, достала розовую майку, за ненадобностью та провалялась лет пять, не меньше и единственный светлый джемпер.

— Я готова.

Он смотрел на нее сверху вниз неодобрительно и сурово.

— В чем дело?

Мгновенно вспыхнула Арина.

— Этот лохматый джинсовый ужас собирается вальсировать при свечах?

— Что? Мне Вася сказал…

Федор легко коснулся ее щеки указательным пальцем.

— Тсс. Бабушку разбудите. Допускаю, что Вася или не в курсе, или по простоте душевной путает фрак с ватником. Запланирован романтический вечер, так что, сударыня, бальное платье и атласные туфельки вам совершенно необходимы.

Арина сердито топнула ногой.

— Что за чушь!

— И верно. Я тороплю события. У нас еще уйма времени. Будет карета, драгоценности и кружева…

— С вами все в порядке?

Тихо, но свирепо спросила девушка. И Федор ответил с подкупающей искренностью.

— Разумеется, нет.

Спор прервала Елена Львовна, холодно подытожив:

— До свидания.

— Нас гонят? Мы не гордые. Мы уйдем.

Он протянул руку, и в его большой ладони совершенно утонула узкая кисть Арины.

— Вперед!

У подъезда стоял потрепанный газик.

— Ага! И в это безобразие я должна была грузиться в бальном платье?

Съязвила девушка.

— Нет, но телега по путникам. Вышли бы вы, мадемуазель в шелках и парче, и стоял бы здесь тогда…

— Катафалк.

— Вот маленькая язва. Лучше скажите, где в вашем городишке приличные продуктовые магазины.

— Возле рынка и в центре.

— Мадемуазель желает ананасов к шампанскому?

— Мадемуазель равнодушна и к тому и к другому.

— А зеленые яблоки вы уплетали за обе щеки.

— Яблоки большие и зеленые моя слабость.

— Запомним.

Он провернул ключ, газик тихо тронулся с места.

— Не против музыки?

— Смотря какой. Если меня собираются родной попсой потчевать, категорически отказываюсь.

— Вот и славно. Будем слушать мою кассету.

Из динамика полились первые аккорды.

— Сойдет?

— Любовная тема из "Крестного отца". Вы попали в десятку сэр. Мой любимый фильм и одна из самых любимых мелодий.

— Видите, я не безнадежен. И если меня пообтесать.

— Это вряд ли. Где удастся подобрать инструмент, который не затупится о вашу шкуру?

Федор засмеялся. Они как раз остановились под светофором, красные отблески зажглись на лобовом стекле, крупная львиная голова Федора отражалась в нем точно в заколдованном зеркале с ореолом огней в волосах. Или то была царская корона? Арина шумно вздохнула, понимая, что теперь Федора не удастся "стереть" из памяти простым волевым усилием. И тот о ком она думала, ласково похлопал ее по обтянутой джинсами коленке.

— У вас вдруг личико стало таким печальным.

Арина без шапки (ее и варежки она рассовала по вместительным карманам куртки) взъерошила волосы, сердито тряхнула головой и соврала.

— Я не привыкла уезжать из дома по вечерам. Старушку нельзя оставить.

— Все в полном порядке, за Елену Львовну мне поручились очень солидные люди.

— Солидные, в смысле надежные? Так? Они еще сохранились?

— Их очень мало. Один такой вымирающий экземпляр перед вами.

Забили покупками четыре огромных пакета. Федор немного в них порылся, поудобнее пристраивая на задних сиденьях.

— Да уж. Тут на голодную роту спецназовцев, а не на вечернюю трапезу и завтрак шестерым горожанам.

— Думаете, не хватит?

Подразнил он ее. К даче, точнее к высоченному уютному коттеджу, притворяющемуся ей, они подъехали минут через двадцать. Федор просигналил SOS (три длинных, три коротких, три длинных гудка). Ворота открыл престарелый, но ловкий и подвижный дед по прозвищу Басмач, постоянно живущий на даче и выполняющий много разных обязанностей: сторожа, садовника, привратника, а главное кормильца той стаи, которую завела Марина, питающая слабость к зверюшкам. На снег горохом высыпали и заскакали, затанцевали вокруг машины штук семь-восемь разномастных и разнокалиберных псов. В основном дворняжки, плюс парочка упитанных щенков, меховых колобков. В ответ на немой вопрос, просто написанный на лице Арины, Федор хмыкнул и вздохнул, а потом покрутил пальцем у виска. Басмач закрыл ворота, поздоровался.

— Здравствуй, уважаемый. Поздно ты, однако. Все уже ели-ели. Хозяин в бане.

— С женой?

— С другом. Поют что-то. Жены чай пьют и плачут.

— ?

— Кошку жалеют.

— ?

— Родить никак не может. Вопит, как человек.

Басмач сморщился и покачал головой. Федор постановил.

— Разберемся. Отгони машину, дед.

Сцапал все четыре пакета.

— Пойдемте, Арина.