Книжная девочка

Неизвестность – самое мучительное состояние, и, улучив минутку, Мила все-таки поднялась в кардиохирургию. Жена Спасского сидела совершенно потерянная. Рядом с ней был Михаил, и Мила знала, что у него наготове вода и корвалол.

В сущности, они ведут себя глупо. Почему Михаил не отведет Аню в свой кабинет ниже этажом? А сама Мила может войти и наблюдать за ходом операции, и не мучиться догадками… Может быть, так и поступить?

Пока она раздумывала, дверь оперблока открылась. Аня побелела как мел. Но Мила уже видела по лицу идущего к ним доктора, что операция прошла нормально.

Хирург сообщил, что поражение оказалось не таким обширным, как представлялось вначале, все удалось сделать технично, и, самое главное, состояние Андрея Петровича в течение операции оставалось стабильным. Теперь он несколько дней пробудет в реанимации, и Аню туда не пустят. Асептика и режим. Поэтому сейчас ей следует ехать домой, отдыхать и набираться сил, которые вскоре очень понадобятся.

Через пару часов Мила вошла в кабинет мужа и включила чайник.

– У меня мало времени. Подают аппендицит, я по дороге в операционную. Представляешь, предложила Побегалову сделать, меня от этих аппендицитов уже тошнит, а он отказался, да еще с таким возмущением!

Михаил захлопотал, собирая нехитрое угощение:

– Ну, он же понимает, что для больного лучше, если его прооперируешь ты. Побегалов трезво оценивает свои возможности. Зато он ведет всю документацию, статистику, вычитывает диссертации и доводит их до ума. Литобзоры готовит. Много чего делает… Ты не видишь, потому что тебе неинтересно.

Мила задумчиво размешивала в чашке молоко.

– А ты не думала перейти на дежурантство? – неожиданно спросил ее муж. – Я же вижу, экстренная служба тебе нравится больше всего. И график хороший – сутки отпахала, зато потом три дня отдыхаешь. Для престижа оставишь себе половину или четверть доцентской ставки.

И ей вдруг так захотелось не вставать по утрам каждый день! Сдавать смену и с легким сердцем мчаться домой. Или даже не спешить, а болтаться на работе, попивать кофеек с приятным сознанием, что она никому ничего не должна.

– И за докторскую возьмешься! – искушал муж.

– Разве что за колбасу, – улыбнулась она. – Но если я перейду на дежурантство, мы очень потеряем в деньгах.

– Выкрутимся как-нибудь.

Идея была настолько соблазнительной, что у Милы просто голова закружилась. А как же Руслан? Как он будет без нее? А как будет, так и будет! Она научила его всему, что знала, дальше пусть сам. Да теперь он на одном авторитете до пенсии продержится! А если ей удастся брать дежурства в операционные дни и помогать ему, то и гонорары в чужой карман не уплывут…

– Денег станет намного меньше, – повторила она.

– Да если хочешь, хоть завтра увольняйся и садись мне на шею!

– Но как же профессор Гринберг? – Мила ухмыльнулась.

– Это будут мои проблемы.

Пора было бежать в операционную. Уже стоя в дверях, она спросила:

– А почему ты мне раньше этого не предлагал?

– Раньше у тебя не было такой нагрузки. И я думал, тебе нравится работать, ты же талантливая!

«Надо же! – подумала Мила. – Нашла признание там, где не ждала!»

Глава 16

Машина летела по Пулковскому шоссе. По обочинам стояли высокие черные сугробы, а на проезжей части снег полностью сошел, обнажив красивый серый асфальт. Солнце било в лобовое стекло, Женя жмурилась и крепко сжимала руку мужа.

Еще можно все оставить по-прежнему. Достаточно промолчать. Сохранить в тайниках души то, что стало ей известно. Быть верной и ласковой женой, а вскоре, даст бог, и матерью. Ребенок вырастет в семье, рядом с отцом, получит самое лучшее образование… Стоит только промолчать, и они проживут счастливую и благополучную жизнь. В этой жизни найдется место и радости, и любви… Не будет только одного – доверия.

Этот вариант Женю не устраивал.

Оба молчали, время от времени Константин поглядывал на нее, и его лицо смягчалось. Держа его за руку, Женя вспоминала, как эта рука ласкала ее, и мечтала о том, чтобы дорога никогда не кончалась.

Машина ехала по Дворцовому мосту, в Неве, уже почти освободившейся ото льда, отражалось солнце. Природа просыпалась, готовилась к новой жизни, и такая же новая жизнь была у Жени внутри. Но мужчина, сидевший рядом с нею на заднем сиденье «Мерседеса», еще не знал об этом. И Женя не знала, суждено ли ему узнать. Изменить прошлое невозможно, но между супругами не может быть тайн. Тайна должна быть раскрыта, и лишь потом, после трудного разговора, Женя скажет ему… Или молча уйдет.

«Мерседес» затормозил возле дома, и ее сердце заколотилось, как бешеное. Константин вышел из машины, подал Жене руку и внимательно посмотрел ей в лицо. Кажется, он понял, что ее волнение вызвано не только радостью встречи…

В молчании они поднялись по лестнице. Женя открыла дверь ключом, Константин вошел в квартиру вслед за ней и поставил чемодан у порога. Постоял немного и пошел в глубь квартиры. Вскоре его шаги, медленные, тяжелые, стихли.

…Он сидел у окна на кухне, закрыв лицо руками.

– Я знаю, что произошло здесь двадцать лет назад, – тихо сказала Женя.