Книжная лавка

Я тут же замечаю в углу свой велосипед. Видавший виды «Швинн», с которым я не расстаюсь в реальной жизни. Ларс, наверное, предлагал купить мне новый, но я бы ни за что не согласилась. Он может купить мне машину, красивые наряды, кольцо с бриллиантом, но это мой велосипед. Мы с ним много пережили вместе: я купила «Швинн» на свои деньги, когда только начала преподавать в школе – чтобы добираться до работы, – и ни за что бы его не бросила.

Выкатываю велосипед из гаража, сажусь и медленно еду по подъездной дорожке. Осторожно притормаживаю рядом с Майклом.

– Видишь, мама тоже катается, – уговариваю я.

Майкл не отвечает.

Я понимаю, что нужно оставить его в покое, но ничего не могу с собой поделать. По какой-то необъяснимой причине мне очень важно достучаться до этого ребенка.

Пусть он прокатится со мной. Пусть это станет нашей семейной традицией – кататься вдвоем.

Я беру его за руку и пытаюсь притянуть к себе.

Ох, неужели прошлые сны ничему меня не научили?

Он издает такой вопль, что я невольно отшатываюсь назад, роняю велосипед и закрываю руками свой рот – будто это заставит умолкнуть и его. Митч и Мисси молча оглядываются. Сверля меня гневным взглядом, Ларс подходит к Майклу.

– Я надеялась… я хотела его уговорить…

Ларс наклоняется, берет мальчика за плечи и начинает напевать. Спустя несколько мгновений Майкл перестает визжать и принимается мычать вместе с Ларсом. Оба погружаются в какой-то гипнотический транс. Словно во всем мире не осталось никого, кроме них.

Прикусываю губу, отворачиваюсь.

Поднимаю свой «Швинн» и подкатываю его к Мисси и Митчу.

– Все хорошо, папа побудет с Майклом. – Я забираюсь на велосипед. – Покажите-ка мне, чему вы успели научиться.

Глава 22

В среду утром я иду на укладку к Линнее.

По дороге пытаюсь понять, что со мной происходило между понедельником и средой. Я снова не могу ничего вспомнить: подробности просто вылетели у меня из головы. Не помню, как вернулась из последнего сна в реальный мир и очнулась в своей постели после катания с детьми на велосипедах. Я ведь должна была встать, приготовить завтрак, покормить Аслана. Пойти в магазин. Общаться там с покупателями, заказывать новые книги, расставлять новинки, болтать с Фридой. О чем мы разговаривали? Не помню. Кажется, мы обсуждали то свободное помещение в торговом центре. Прикидывали, хватит ли у нас на него денег, пытались составить план. Мы решили обратиться в банк и попросить отсрочку по кредиту? Наверное, да, но я не помню точно.

Стою у перехода, жду зеленого сигнала. Поднимаю воротник пальто, пытаясь укрыться от промозглого ветра. Потеря памяти должна бы меня тревожить, но чем больше я раздумываю над этим, тем яснее понимаю: я многого не помню из того, что произошло вчера, на прошлой неделе, месяц назад или в прошлом году. Обычно мы не замечаем повседневных мелочей, и со временем они стираются из памяти.

Вся наша жизнь, думаю я, переходя Джевелл-авеню, состоит не из мелких деталей, а из ярких вспышек. Разве я смогу вспомнить, что ела на ланч в прошлый четверг? Смогу повторить все, что говорила Грегу во время нашего последнего урока? Разве я помню, какая погода стояла в воскресенье три недели назад? Конечно, нет. Все эти события, важные и не очень, уже давно выветрились из головы. Мелочи редко остаются в памяти, большинство из них забываются почти сразу.

Захожу в салон «Красотка на Бродвее».

Линнея стоит около своего рабочего места и улыбается.

– Рада снова вас видеть, Китти. Извините, я пока так и не добралась до вашего магазина. Очень хотела, но не получилось.

Она осторожно прикасается к моим кудряшкам и хмурится:

– А вот вам определенно стоит приходить ко мне почаще. Не обижайтесь.

– Да что обижаться, – с улыбкой отвечаю я. – Вы совершенно правы.

Вымыв мне голову, она принимается за бигуди. Я откидываюсь на спинку кресла. Сегодня Хэллоуин, поэтому на зеркале у Линнеи наклеен маленький черный кот, вырезанный из бумаги, а около раковины стоит ваза с лакричными конфетами.

Я смотрю в зеркало, наблюдая, как руки Линнеи мелькают над моей головой. У Ларса такие же руки, как у нее. Меня так и тянет к ним прикоснуться – чтобы сдержать порыв, я переплетаю пальцы, будто в молитве.

Прикосновения Линнеи вызывают отклик в моей душе. Мне приятно.

– Вы не прогадали с выбором профессии. Руки у вас золотые! – Ох, ну и ляпнула… От смущения я замолкаю и не решаюсь продолжить.

Линнея улыбается:

– Да, у меня крепкие крестьянские руки. В юности им пришлось хорошо потрудиться. Мы с Ларсом были еще, по сути, детьми, когда наша семья переехала в Колорадо. Денег вечно не хватало, и мы брались за любую работу, которая нам подворачивалась. Мыли посуду, копали картошку. Он был каменщиком, потом механиком в трамвайном депо. Сам зарабатывал себе на учебу в университете. – Она хмурится. – Ларс был очень трудолюбивым. Мог починить, построить и смастерить что угодно.

Я киваю. Ни разу не видела, но легко могу представить, как Ларс в свободное время возится в мастерской.

И тут меня посещает очередное откровение. Или мысль, или просто фантазия. Откуда только что берется?