Книжная лавка

Однако в более спокойные моменты она порой размышляла иначе, представляя, например, как все могло сложиться, если бы миссис Гамар и те, кто ее поддерживал, сумели договориться о выделении ей, Флоренс, небольшого правительственного гранта, а также вернули бы ту сумму, которую она отдала за право «свободного владения» Старым Домом, плюс затраты на переезд и – по справедливости – приплатили бы немного сверху, тем самым открывая ей путь к рассмотрению новых возможностей. И пусть бы это осуществилось даже не в Саффолке, а может, даже и не в Англии, но у нее бы вновь возникло то, поистине драгоценное, ощущение начала, которое у людей ее возраста возникает далеко не часто. Да нет, это, конечно же, чистый абсурд – воображать, будто ее запросто могут выгнать из собственного дома и, воспользовавшись некими привилегиями, заставить перебраться в рыбную лавку Дибна!

Короче говоря, Флоренс решила на какое-то время просто закрыть на все глаза и, притворяясь перед самой собой, попытаться поверить, что люди отнюдь не подразделяются на хищников и травоядных, причем первые в любой момент явно доминируют, а последние покорно позволяют себя уничтожать. Сила воли бесполезна, если человек не обладает чувством направления, не имеет конкретной цели. А Флоренс к тому же казалось, что и силу воли она почти совсем утратила и не способна получить столь необходимый для выживания импульс.

Однако ее сила воли сумела возродиться вновь, и очень быстро, буквально в течение десяти минут. Причем без каких бы то ни было усилий со стороны самой Флоренс. Произошло это утром в последний вторник марта. Стояла на редкость странная погода, чем-то напоминавшая Флоренс тот день, когда она увидела, как цапля на лету пытается проглотить пойманного угря. Если вывешенное на просушку белье клонилось к западу на ветру, дувшем с моря, то лопасти ветряной мельницы на болотах, напротив, вращались с запада на восток, поймав другой ветер, наземный, дувший в противоположную сторону, и в этих противоборствующих воздушных потоках с наслаждением кружили черные грачи. Флоренс подъехала к зданию береговой охраны, откуда было рукой подать до Старого Дома, оставила в гараже свой маленький автомобильчик и, пройдя по коротенькому переулку, оказалась у своих задних дверей, ведущих на кухню.

Переулочек Скор-лейн был настолько узким, что казалось, будто при сильных порывах ветра кирпичные дома с черепичными крышами приваливаются друг к другу плечами, точно подвыпившие моряки, чтобы не упасть на землю. Заднюю дверь Старого Дома всегда приходилось открывать очень осторожно, иначе ворвавшийся сквозняк тут же гасил растопочный огонь, тлеющий в кухонной плите. Но когда Флоренс, повернув ключ в замке, чуть налегла на дверь плечом, дверь открываться не захотела.

Она сразу принялась обвинять в этом ржавые петли, сильно деформированную дверную панель и так далее, но, разумеется, дело было совсем не в двери. Попыткам Флоренс войти в дом явно противостояла некая, довольно мощная враждебная сила, которая то активизировалась, то затихала, но всякий раз успевала опередить хозяйку дома и вновь начинала сопротивляться ей с жестокой силой безумца. Если Флоренс делала шаг назад, дверь, слегка подрагивая, ждала, когда противник предпримет новое усилие. И все это время откуда-то из недр дома, особенно из задней его части, раздавался дробный стук. Точнее, даже не стук – больше всего эти звуки были, пожалуй, похожи на серию крошечных взрывов. Затем в какой-то момент, когда Флоренс, устав сражаться с упрямой дверью и пытаясь отдышаться, бессильно прислонилась к ней лбом, дверь вдруг резко подалась внутрь. Не удержавшись на ногах, Флоренс упала на четвереньки и оказалась в коридоре, больно стукнувшись коленями о кирпичный пол. А дверь тут же распахнулась настежь и принялась мотаться туда-сюда на ветру, точно рука, аплодирующая актерам, сыгравшим комический спектакль.