Книжная Москва первой половины XIX века

Издательской деятельностью занимались некоторые московские благотворительные организации. Московский попечительный комитет императорского Человеколюбивого общества (1802) издавал небольшие книжечки душеспасительного содержания. В 1835 или 1836 г. Московский попечительный комитет получил по завещанию прапорщика Ф. И. Дисекого рукописи украинского философа Г. В. Сковороды^{285}. Некоторые его сочинения комитет опубликовал, но не все. Цензор Снегирев «удержался пропустить», например, «Нечто о Григории Сковороде», «Григорий Варсава-Сковорода любезному другу Семену Никифоровичу Дятлову», «Притчу Ерофей», как содержащие мысли, «клонящиеся к поколебанию учения православной греческой церкви», и из-за фраз, «оскорбительных для российского духовенства». Цензор соглашался разрешить их издание только «с исключением некоторых мест»^{286}. Сочинения Сковороды смотрела и духовная цензура. Вот что она писала о рукописи «О познании самого себя»: в нем «превратно толкуется Святое писание и излагается учение пантеизма как противное учению христианскому», после чего и постановила: «Не пропуская к напечатанию, удержать в комитете»^{287}.

Интересна судьба одной из разрешенных книг Сковороды. Сочинение «Брань архистратига Михаила с сатаною» разрешил к изданию архимандрит Филарет, и оно было напечатано в 1839 г. в типографии Решетникова с эпиграфом: «О сем; легко быть благим». По напечатании брошюра оставалась долгое время нераспроданной. Московский книгопродавец Степан Васильев купил ее на обертку и продал петербургскому книгопродавцу Холмушину, который ее перепродал киевскому книгопродавцу С. И. Литову. В 1853 г. появилось объявление о ее продаже в его магазине. По доносу Синод рассмотрел книгу вновь и вынес решение: поскольку в этом сочинении «встречаются слова и выражения неприличные, мысли ложные и нередко противные вере и чистой нравственности», «книгу вовсе изъять из продажи»^{288}.

В 1838 г. в Москве был организован Комитет о просящих милостыню. Поэт Ф. Н. Глинка приветствовал открытие комитета стихотворением «Москве благотворительной», которое и стало первым изданием комитета.

Комитет печатал ежегодно отчеты о своей деятельности. Цензура не всегда была согласна пропустить их, так как усматривала в них критику правительства. Цензор Н. Е. Зернов не решался одобрить «Отчет Комитета, высочайше утвержденного в Москве для разбора и призрения просящих милостыни за 1848 год». Он был напечатан лишь после исключения из него некоторых выражений «о правительственных действиях и мерах», в частности фразы о том, что «вредные поступки людей неимущих могут быть оправданы иногда крайнею нуждою». Эти слова, по мнению цензора, являлись «совершенно неуместными в сочинении, предназначенном для чтения публики»^{289}.

Действовавшие в Москве католические и лютеранские церкви занимались изданием литературы религиозной, учебной, необходимой для школ, находившихся при этих церквах. В цензурный комитет 28 января 1849 г. обратился викарий московской римско-кафолической Павловской приходской церкви ксендз Жельвович с просьбой напечатать на немецком и польском языках «Указатель праздничных и торжественных дней римско-кафолической церкви на 1849 год»^{290}. Обычно их книги печатались в разных типографиях Москвы.

Профессора Московского университета

и другие частные лица в роли издателей

Особое место среди частных лиц, выступавших в роли издателей, занимали профессора Московского университета. Возможности университета были ограниченны, он не мог издавать на свои средства все труды ученых.

Большая часть литературы печаталась на так называемые «сторонние средства». Такая же практика наблюдалась и в частных типографиях. Владелец стремился издавать книги на средства заказчика. Профессорам и преподавателям Московского университета удавалось напечатать по нескольку книг. Это или переводы зарубежных учебников, или составленные ими учебные курсы на основе зарубежных и отечественных исследований. Были и оригинальные исследования.

Профессор греческого языка и древностей С. М. Ивашковский, испытывая большие затруднения в пособиях, особенно по древней филологии, «старался сам по возможности пополнять этот недостаток и удовлетворять потребности своей науки изданием некоторых руководств и составлением словарей»^{291}. Если находился меценат или купец, бравший на себя расходы по изданию книги, авторы часто уступали ему свое авторское право. Так, «Полный греко-российский словарь» (т. 1–4, 1838), подготовленный С. М. Ивашковским, был издан на средства «просвещенных греческих дворян братьев Зосима».