Книжник. Сладкая месть

– Вот, по ним и перейдём через речной разлив.

До завала из брёвен оставалось метров семь-восемь.

– Может, снимем ботинки? – предложил Конкин. – Чтобы ноги не скользили?

– Снимем…

Неожиданно одно из «брёвнышек» резко рванулось вперёд. Послышался глухой рык, перед глазами путников мелькнула широкая оскаленная пасть, оснащённая множеством треугольных жёлто-чёрных зубов.

– А-а-а! – развернувшись на сто восемьдесят градусов и удирая от речного берега со всех ног, истошно заорал Витька. – А-а-а!

– А-а-а! – отчаянно перебирая короткими ногами, вторил ему Геннадий. – А-а-а! Мамочка моя…

Только через несколько минут, взобравшись на пологий холмик, они остановились и отдышались.

С вершины холма разлив кофейно-бурой реки просматривался просто замечательно.

Тёмные воды, высоченные камыши, разноцветные кувшинки и лотосы, изумрудно-зелёные островки неизвестных водорослей, на которых располагались многочисленные птичьи гнёзда. А рядом с кувшинками, лотосами, островками и птичьими гнёздами располагались многие тысячи «брёвен», поросших серо-зелёным мхом, из которого торчали короткие и толстые лилово-фиолетовые иглы.

Одни «брёвнышки» мирно и беззаботно дремали, высунув на поверхность воды длинные заострённые морды. Другие же, наоборот, безостановочно нарезали – между разноцветными розетками лотосов и кувшинок – изысканные петли и восьмёрки.

– Может, это глухие кайманы? – подумав пару минут, предположил Конкин. – Ну, те, про которых писал чудак Хрусталёв?

– Не знаю, – по-честному признался Виктор. – Теперь я уже ни в чём неуверен…. Кстати, а что Серёга Хрусталёв рассказывал тебе о глухих кайманах?

– Как-то примерно так…. Мол, глухие кайманы – твари страшные и безбашенные. Может, они и не совсем кайманы? Внешне очень похожи на обычных, но чуть помельче и покороче. Да и цветом отличаются – чешуя у них гораздо более светлая, с характерным зелёным отливом, а весь хребет оброс голубыми и фиолетовыми короткими иглами…. Глухими же их прозвали за полное бесстрашие – не обращают эти кайманы ни малейшего внимания на всяческие крики, вопли, выстрелы и взрывы. Такое впечатление, что они ничего не слышат…. Может, всё слышат, просто бояться совсем не умеют? Мол, отвязанные такие? Вполне реальная и правдоподобная версия. А ещё глухие кайманы славятся бескрайним и беспредельным упорством – до победного конца будут преследовать добычу и никогда не отступятся на полдороге…. Смотри, что это там, правее?

– Щит какой-то, закреплённый на хлипком деревянном столбике. Там, похоже, что-то нарисовано…

На прямоугольном фанерном щите – размером метр на полметра – наличествовали три одинаковые по ширине горизонтальные полосы: красная, белая и синяя. В правом верхнем углу щита – на красной полосе – была начертана чёрная фашистская свастика. По белой полосе змеилась надпись, выполненная коричневыми латинскими буквами.

– Что-то…э-э-э, на немецком языке? – близоруко щурясь, предположил Геннадий.

– Это точно, – подтвердил Крыленко. – Здесь написано, мол: – «Только для немцев!».

– Что это значит?

– Хрен его знает…. Ага, на столбике, чуть ниже щита, закреплена узкая фанерная стрелка, указывающая на юго-запад. А на стрелке значится: – «Кааупе».

– Кажется, так называется крупный парагвайский город, – вспомнил начитанный Конкин.

– Парагвайский?

– Ага. И горизонтальные полосы на щите соответствуют цветам национального парагвайского флага.

– Тьфу! Мать его. Только этого нам и не хватало. Типа – для полного и окончательного счастья…. Стоп, – насторожился Виктор. – Слышишь, людские голоса?

– Слышу. Кажется, они приближаются. Похоже, что-то поют.

– Прячемся вон в тех кустах.

– Зачем?

– Чисто на всякий случай. Для пошлой перестраховки.

Вскоре можно было уже разобрать и слова песни. Несколько молодых лужёных глоток увлечённо и вдохновенно орали:

– Дойче зольдатен унд офицерен…

Вскоре показались и беззаботные певцы.

Под холмом, параллельно берега реки, змеилась узенькая тропка, по которой браво вышагивали трое молодых мужчин – здоровенные, широкоплечие, мордатые. Что называется – кровь с молоком.

Незнакомцы были одеты в светлые куртки с короткими рукавами и штаны песочного цвета. На их ногах красовались тяжёлые чёрные ботинки с высокой шнуровкой, а на головах – классические колониальные пробковые шлемы. У каждого из молодчиков, так любящих бодрые песенки, за плечами висело по солидной винтовке.

Когда странная троица исчезла из вида, Конкин – дрожащим голосом – предложил:

– Давай-ка, Ильич, сваливать, – махнул рукой в сторону стены тёмно-зелёного леса. – Неуютно здесь как-то.

– Действительно, неуютно, – подтвердил Виктор. – Ещё и москиты, сволочи злобные, кусаются…. Пора делать ноги. Пойдём, пожалуй, на юго-запад. Попробуем пробиться к городу Кааупе…

Впрочем, далеко отойди от реки сотрудникам издательства «Крылья» так и не удалось.

Когда они спустились с холма, со стороны кромки тропического леса прозвучала краткая и доходчивая команда:

– Штейт ауф! Хальт! Хенде хох!

Виктор и Геннадий, послушно вскинув руки над головой, медленно и плавно развернулись на девяносто градусов.