Книжник [The Scribe]

До нас дошли вести, что Павел в Кесарии. Он остановился в доме, где жил Филипп–благовестник со своими четырьмя дочерьми, незамужними пророчицами. Они, как и многие прочие, включая меня, приняли решение не вступать в брак, ожидая возвращения Господня. К Павлу пришел Агав. Ему приснилось, что если Павел придет в Иерусалим, то окажется в тюрьме.

Но Павел отказался прятаться.

Когда они с Лукой явились в Иерусалим, их принял у себя Мнасон. Я бы с радостью предложил им свое жилище, но времена изменились, и теперь я больше не владел собственным домом ни в Иерусалиме, ни в Кесарии. Я не виделся ни с Павлом, ни с Лукой до самого их появления на Совете, но когда мы встретились, стало ясно, что в наших отношениях все как раньше.

— Сила! — обнял меня Павел. От радости я прослезился. Его присутствие в Иерусалиме вызывало у меня противоречивые чувства. Я истосковался по задушевным разговорам с ним, но в то же время боялся, что его выследят и убьют. Фарисеи так и не простили ему, что он покинул их ряды.

Иаков и все члены совета тепло приветствовали Павла.

Он дал подробный отчет о своих путешествиях. Нередко он обращался ко мне, прося добавить что–то такое, что сам мог позабыть, о городах, которые мы посетили вместе. Забывал, впрочем, он мало.

Конечно же, Павел захотел пойти в Храм. Мы с Иаковом обсудили с остальными, насколько это возможно, и сочли, что беду удастся отвратить, если с Павлом пойдут четверо взявших на себя обет. Если он вместе с ними совершит обряды очищения и оплатит за них расходы, чтобы они обрили голову, иудеи, пожалуй, увидят, что он продолжает соблюдать закон.

Человек предполагает — Бог располагает.

Павел отправился в Храм. Семь дней он поклонялся там, радуясь в Господе. А потом его увидели некоторые евреи из Асии и выступили против него.

— Куда бы ни пришел этот человек, он настраивает всех против нас!

Я попробовал его защитить.

— Вы сами настраиваете против себя, возбуждая толпу и устраивая беспорядки!

Когда отвечаешь гневом на гнев, ничего хорошего не предвидится.

Посыпались обвинения. Некоторые утверждали, что Павел привел в Храм язычников, чтобы осквернить святое место. Накануне рядом с Храмом видели Трофима из Ефеса и решили, что Павел взял его с собой. Зачинщики схватили Павла и потащили из Храма. Его вышвырнули вон и заперли двери. Прочие принялись его бить. Я с криками пытался остановить их — и сам очутился посреди свалки.

Ни разу в жизни вид римских солдат и центурионов не обрадовал меня так, как в тот день! Не вмешайся они, нас бы не было в живых. Римляне взяли Павла в кольцо и оттеснили толпу щитами. Предводитель отряда выхватил меч и ударил им но щиту.

— Тихо! Всем молчать! — крикнул он по–арамейски с сильным акцентом, а потом по–гречески скомандовал своим подчиненным. — Заковать его в цепи, пока я не разобрался, что тут происходит!

Павел стоял, шатаясь под тяжестью оков, а командир, тем временем, пытался выяснить обстоятельства дела.

— Кто этот человек, которого вы чуть не убили? Что он такого сделал?

— Он сеет смуту!

— Он осквернил Храм нашего Бога!

— Это Савл из Тарса, и его обвиняют ложно… — попытались мы выступить в его защиту. Меня тут же стукнули по голове. Слава Богу, я превозмог искушение ответить тем же.

— Он главарь секты, которая против Рима!

Кричали все: одни одно, другие — другое. И ничего близкого к истине.

Двое воинов поволокли Павла вверх по ступеням крепости, остальные сдерживали толпу, стеной сомкнув щиты. Павел каким–то образом убедил командира позволить ему обратиться к народу.

Когда Павел заговорил по–еврейски, иудеи утихли.

— Я иудеянин, родился в Киликийском городе Тарсе, и был воспитан здесь, в Иерусалиме, у ног Гамалиила. Будучи учеником его, я был тщательно наставлен в иудейском Законе и традициях. Я крайне ревностно исполнял все обязанности перед Богом, чтобы почтить Его, как и все вы ныне. И рьяно боролся с приверженцами нового учения. — Он признался, что повинен в крови: караулил одежды побивавших Стефана камнями и люто преследовал прочих последователей Христа, даже отправился в Дамаск, чтобы привести тамошних христиан в Иерусалим для наказания.

— И вот, в пути, когда я уже приближался к Дамаску, около полудня, вдруг осиял меня великий свет с неба. Я пал на землю и услышал голос: «Савл, Савл, что ты гонишь Меня?»

Толпа напряженно слушала, пока он не рассказал, как Бог призвал его нести слово о Христе язычникам. И тогда вновь мгновенно разгорелась злоба.

Люди в негодовании рвали на себе одежды и вздымали пыль.

— Стереть такого с лица земли!

— Убить его!

— Он не должен жить!

Друзья схватили меня и притянули к стене, на наших глазах толпа ринулась наверх, в крепость, чтобы достать Павла. Командир громко отдал приказ. Воины сдвинули щиты. Люди хлынули назад, сбивая друг друга с ног. Иные падали, и их топтали те, кто продолжал напирать сзади. Крик сделался оглушительным. Лица побагровели и исказились от ярости.

По приказу командира Павла втащили в крепость. Решетки замкнулись.