Книжные черви 3

…Наташа зашла в дальнюю тёмную комнату с вечно задёрнутыми шторами. На кровати лежал мертвенно бледный мужчина. Он практически не дышал. Наташа аккуратно прилегла рядом с ним, взяла его за руку и сжалась в маленький комочек, пытаясь согреться. Её возлюбленный не реагировал. Руки его были холодны.

Большую часть своего существования Андрею Болконскому приходилось спать. Ему тяжелее всех было поддерживать не то что свои магические способности, но даже жизнь. Он мог прободрствовать пару дней, но затем погрузиться в беспробудный сон на несколько недель. Наташа привыкла жить в этом ожидании. Она искренне считала, что такая участь – не что иное, как наказание за её прошлую жизнь. И в этой Наташа злилась, но терпела. Терпела и ненавидела. В такие холодные ночи она часто говорила со спящим Андреем, делилась с ним тем, как сильно ненавидит их создателя и как сильно хочет изменить их судьбы в этом мире.

А Болконский молчал, и его блёклая улыбка была для девушки единственной поддержкой.

***

– Это правда, ты всё-таки решил вернуться? – Настасья Филипповна стояла в дверях Грачёвской усадьбы в Ховрино, и в её левой руке плясало синее пламя. Ей навстречу, опираясь на трость, шёл темноволосый мужчина, отдалённо напоминавший Наполеона, но чем ближе он подходил, тем больше изменений замечала в нём женщина. За полгода, что они не виделись, он состарился словно на двадцать лет.

Подойдя, мужчина нервно рассмеялся.

– Где он?! – рявкнул Германн. – Где, он, Настя? Посмотри, что со мной сделала чужая земля, посмотри! Я – старик, Настя, я старик… Там кто-то забрал мою жизнь. Кто-то забрал…

Настасья Филипповна, которая несколько минут назад собиралась испепелить своего сбежавшего любовника на месте, растерялась.

– Германн… – только и прошептала она, не в силах пошевелиться.

– Мы поговорим позже, – скривился старик и ушёл, стуча тростью.

***

В усадьбе кипела жизнь. Хотя по всему СССР искореняли пережитки крепостничества и царизма, в этом имении словно ничего не менялось. Варвара Петровна Лутовинова владела не только этой землёй. Положение обязывало её иногда менять место обитания – своё и своих подчинённых. Вместе с ними переезжала и их прислуга. Удивительные способности Андрия позволяли управлять людьми так, что те бросали всё, что им было дорого, и клялись в верности ему одному. Он управлял людьми, словно марионеточник.

Германн жадно осматривал комнаты, словно выискивал кого-то глазами. Неожиданно мимо с весёлым смехом пробежала девочка.

– Это ещё кто? – изумлённо спросил мужчина: штаб Непримиримых был не местом для детей.

– Катерина. Новенькая. И даже не думай дожидаться момента, когда она подрастёт, чтобы совратить, – ядовито ответила Настасья Филипповна.

– И в мыслях не было. А с каких пор мы призываем детей?

– Это эксперимент. Он пытался воплотить одного из нас в человеческое тело. По каким-то причинам во взрослые тела подселение не удаётся. Зато в детские – довольно успешно. Хотя далеко не все опыты удачны, – мрачно объяснила женщина.

По лестнице легко спустился Павел Петрович Кирсанов.

– Германн, с возвращением, – учтиво поприветствовал он. – Ты несколько… изменился.

– Павел, давайте без сантиментов, – поморщился Германн. – Мне есть что рассказать.

– Тебя уже ждут, – кивнул Кирсанов.

***

Варвара Петровна достала мундштук и сигарету и закурила, оглядывая всех присутствующих. Герасим безучастно ходил между столами и разливал чай. Германн сидел по другую сторону стола от Барыни и чувствовал себя не в своей тарелке. Позади него нависал Чёрный Человек. Он никак не проявлял себя, но Германн не мог отделаться от ощущения, что этот неприятный тип стоит сзади.

Кого-то из своих коллег мужчина видел впервые или лишь пару раз до этого. Тот же самый Молчалин раздражал одним своим существованием, этой льстивой улыбкой и полным отсутствием хоть какой-то логики. Говорил он всегда невпопад, лишь бы угодить присутствующим. Но видел его Германн не часто. А девочка – Катерина – вообще дико смотрелась среди всех этих взрослых людей.

– Мы очень рады видеть тебя здесь, Германн, – медово произнесла Барыня.

– Я тоже рад оказаться дома, – отстранённо ответил мужчина.

Он хотел закричать, напасть на Барыню прямо здесь, потребовать, чтобы она омолодила его, но вместо этого покорно делал вид, словно ничего не произошло и, натужно смеясь, рассказывал про Европу и свои приключения. Коллеги же вежливо кивали, делая вид, что им правда интересно, но все ждали только одного.

– У меня такое ощущение, что я видел там кого-то. Кого-то похожего на нас, – наконец произнёс Германн.

– Вот как? Расскажи, как это было, – оторвавшись от еды, оживленно попросил Андрий.

– Я посещал редакцию «Volkischer Beobachter», туда приехал этот коротышка-пропагандист. Видите ли, газета теперь без него ну никак не обойдётся. Так вот, с ним был очень интересный господин. Весь такой угловатый, острые черты лица, бородка-эспаньолка. И когда он посмотрел на меня, я увидел, что у него глаза разного цвета. Он словно пытался считать меня.

Барыня посмотрела вдаль. Чёрный Человек наконец-то проявился.