Книжный червь

Все упиралось в Старика Наверху... Карма. Рок. Фатум. Судьба. Парки. Предопределение. Намтар. Норны. Фортуна. Провидение. Ананке. Космос. Аллах. Книга Судеб. Чертова пряжа! Слова тасовались, как карты в колоде; они были затертыми клише, кочевавшими из книги в книгу - не потому, что у писателей не хватало фантазии, а потому, что это был единственный способ выразить хоть что-то.

Вас останавливает прохожий посреди Лондона: "Мне нужен Фулем". "Электростанция? Резиденция епископа? Футбольный клуб?" Имена двоятся, троятся. Вот вам стаканчик с игральными костями, только - чтобы узнать, как легла фишка, нужно сделать бросок.

Он неспешно направился на Юнион Сквер, в "Barnes Noble".

Книжные магазины - чем они больше, тем легче в них затеряться. Ближе к закрытию находишь какой-нибудь тихий закуток, затаишься там, покуда все не уйдут - и принимайся пожирать книги, как червь-книготочец. Ловили его крайне редко. За все годы было лишь четыре случая, когда его поймали за чтением в магазине. Поймали - и отпустили на все четыре стороны.

Во взглядах их было что-то такое... Ему даже думать об этом не хотелось. Для них он был то ли незадачливым грабителем, которому не хватило элементарных навыков ограбить книжную лавку, то ли вконец опустившимся беднягой, из тех, у кого не хватило сил остаться на плаву, - в любом случае, им хотелось побыстрее от него отделаться. Только эта девица в "Nuneaton" вызвала полицию. "Я вызываю полицию" - прошипела она. Ему ничего не стоило тогда дать деру, но вместо этого он лениво ждал стражей порядка, - и все это время никак не мог взять в толк, зачем ей понадобилось объявлять о звонке в полицейский участок: будь у него какие преступные замыслы или снедай его чувство вины, эти слова только подлили бы жару в огонь. Не убежал же он в тот раз просто потому, что ему некуда было бежать. Он прочитал страниц двадцать из "Юг и Север", прежде чем на пороге лавки возникли блюстители закона. Их лица заметно вытянулись, когда выяснилось, что в его действиях не обнаруживается ничего, что позволяло бы квалифицировать происшедшее как причинение материального ущерба, насильственное вторжение или кражу. "А больше тут ничего не придумаешь", - развел руками один из них - и действительно, что тут можно было придумать.

Его застали врасплох. Можно было извлечь на свет какую-нибудь подходящую сентенцию и выйти, брякнув первое, что взбредет на ум, а можно было судорожно соображать, что бы такое сказать... . Как-то, когда ему было одиннадцать - он возвращался из школы домой, а две девчонки его возраста он изо дня в день видел, как они идут домой по другой стороне улицы, - вдруг преградили ему дорогу: "Ничего, если я тебе врежу?" - спросила блондинка. Он раздумывал, что это значит и как на это ответить, когда кулачок блондинки весьма чувствительно врезался ему в челюсть. Наконец, он придумал. Улыбнулся - и пошел прочь.

Когда такое сваливается на тебя неожиданно... Однажды в Портленде он с головой ушел в изучение "Книги чудес" Флегона из Тралла и "Кентавра" императора Адриана, забыл обо всем, да и опасаться вроде было совсем уж нечего: влажная летняя ночь, давно перевалило за полночь, дремотное время, в дремотном городке, - кто бы мог подумать, что в магазине есть еще люди.

Его сосредоточенность на тексте была нарушена хозяином лавки здоровяком, сжавшимся в комок на раскладушке и молившем только об одном: "Не убивайте меня, не убивайте..." - владелец магазинчика повторял это, как заклинание, даже на колени перед ним встал; удивительнее всего, что единственным орудием убийства, которым он на тот момент располагал, была двухсотстраничная книжка в мягкой обложке, которую он сжимал в правой руке, а из той детской истории со школьницами он вынес твердое убеждение: в его облике нет ничего, способного внушить трепет кому бы то ни было.

"Дома кондиционер сломался. Слишком жарко. У меня есть деньги. Сейчас я их принесу! Я ничего не скажу полиции..." Он хотел было выложить обычную историю, мол, его просто случайно заперли, но правда из его уст всегда звучала еще менее убедительно, чем ложь, а хозяина лавки того и гляди мог хватить удар. Проще было взять деньги, - что он и сделал. Потом отправился в ближайшую гостиницу, взяв с собой книжки, которых должно было хватить на завтрашний день. Он еще мог понять, какого черта его приняли за грабителя, но увидеть в нем убийцу? Как бы то ни было, это происшествие навело его на мысль, а может, не такой уж он и рохля? Может, есть в нем этакая загадочная властность?