Книжный магазинчик прошлого

Я почувствовала, как Малькольм наклонился над моим плечом и застыл перед списком Билли.

– С книгами, которые он реанимировал после комиссионок, Билли общался на своем тайном языке.

Парень забрал у меня «Гроздья гнева» и поднес книгу близко к моему лицу. Он объяснил, что две цифры перед дробью означают качество книги, четыре цифры после дроби – год, когда Билли купил ее. Далее – буква, обозначающая месяц. Следующий ряд чисел указывал на различные детали, касающиеся книги: издание, выходные сведения и шрифт. И последняя буква – сезон, когда можно снизить цену, если историю не покупают.

– Обязательно так усложнять?

Малькольм закрыл книгу и положил ее обратно на стол.

– Билли так нравилось.

Под книгами лежала визитка Билли: я провела пальцами по его имени, смотря в глаза мужчине средних лет на фотографии. Заостренный нос, идеально уложенные волосы, широкая улыбка. Но от этой улыбки так и веяло грустью.

– Я ведь не враг, – прошептала я.

– Это еще предстоит выяснить. – И впервые на лице Малькольма промелькнула улыбка, правда, она так же стремительно исчезла. Стоит отметить: Малькольм показался мне довольно милым без своего злобного взгляда. – Пойдем. Сделаю тебе кофе.

Пока Малькольм хозяйничал за прилавком, я сидела за мозаичным столиком и переписывалась с Джеем. С трехчасовой разницей во времени общаться было довольно затруднительно. Джей рано вставал из-за работы в футбольном лагере, и поэтому, когда он ложился спать, я только ужинала с родителями. Последний раз мы созванивались после похорон Билли. Все остальное время мы общались только сообщениями. Я рассказала ему о свалившемся на меня наследстве, о новой улике, о своих воспоминаниях о «Книгах Просперо».

«Там, наверное, очень круто», – напечатал он и перевел тему на свой футбольный лагерь.

Джей отправил мне видео, где его игроки кричали, что скучают по мне, и изображали поцелуйчики. Он вообще отправлял много таких сентиментальных сообщений. Я, конечно, понимала, что проявлять свои чувства при подростках и просить компанию мальчишек сняться в подобной романтической постановке – рискованное дело, но все-таки мне бы хотелось, чтобы он спросил меня о «Джейн Эйр», о том, каково мне было возвращаться в «Книги Просперо». Я отправила ему фотографию книжного магазина с подписью: «Добро пожаловать», а он ответил смайликом. Лучше бы вообще не отвечал.

Малькольм оторвался от кофе, когда к нему подошла латиноамериканка, с которой я разговаривала на похоронах. Ее волосы были собраны в пучок, а на белом фартуке, обтянутом вокруг талии, виднелись пятна от кофе. Она заметила, что я наблюдаю за ними, и радостно замахала рукой. Малькольм тоже обернулся, бросив на меня осторожный взгляд. Он налил две чашки кофе и отнес к моему столику.

Я взяла свой напиток и сделала глоток. Малькольм заварил крепкий черный кофе, но я все равно его выпила. Попросить молоко или сахар означало признать свою слабость.

– Вы не боитесь? – Я указала на ключ, который без присмотра болтался в кассе, пока девушка вытирала кофемашину. Этот ключ был относительно новым, из никеля или какого-нибудь другого металла. Ничего общего с тем антикварным ключом, который оставил мне Билли.

– У нас армия постоянных клиентов. Они, может, и покупают только чашку кофе, но это наши глаза и уши.

– В магазине есть где-нибудь сейф? – Я не видела ни одного замка, к которому мог бы подойти старинный ключ.

– Денег там нет. Я сегодня утром был в банке.

– Я и не говорила о деньгах.

– Сейф наверху, в кладовке. – Малькольм указал на дверь в дальней части кафе. Затем его палец перевел мое внимание на девушку за прилавком. – Это Лючия. Она работает в дневную смену. Чарли тут по утрам. Так что не пугайся, если услышишь его топот под утро. Он приезжает пораньше, чтобы открыть магазин.

Сначала я не поняла, с чего он решил, что я буду здесь до открытия, но потом вспомнила, что Билли купил квартиру на втором этаже.

– Я тут не останусь – в смысле наверху. Мои родители живут в Вестсайде.

– Как знаешь, – пожал плечами парень.

– Когда Билли переехал на второй этаж? Насколько я помню, он раньше жил в Пасадене.

Я помнила его старый дом: огромный, с колоннами как в Белом доме, только там не было ни семьи президента, ни слуг, только Билли и куча спален.

– Сколько я его помнил, он всегда жил наверху.

– Это сколько же?

Малькольм пристально посмотрел на меня.

– Такое ощущение, что я на собеседовании.

– И как оно проходит, по-твоему?

– Тяжело сказать.

Кривая улыбка вновь промелькнула на его лице, но сразу же исчезла.

Я завоевала расположение высокомерных четырнадцатилетних девочек, которые носили пуш-ап и красились больше меня. Я вдохновила местного школьного клоуна написать эссе на шесть страниц о том, как появление хлопкоочистительной машины ухудшило зависимость Юга от рабства. У меня даже получилось заставить восьмиклассников отложить телефоны на весь урок и поучаствовать в общей беседе. И уж тем более я могла очаровать тридцатилетнего замкнутого управляющего книжным магазином.

– Малькольм!