Книжный мотылек. Гордость (СИ)

Я отступила на шаг, когда маленькая забавная брошка с изображением Эйфелевой башни соскользнула с лацкана. Тело отреагировало само — я успела поймать башенку почти у самого пола, когда услышала, как за спиной что-то упало, и чуть было не упустила свою добычу.

— Надо сказать — мне никогда не нравилась эта фарфоровая собачка! — Всплеснула руками тетушка.

— Сандерс, проводите мистера Файна в библиотеку, — практически пропела дама со странным именем Фике. — Ты ведь подождешь меня там, милый?

— Да, конечно, — раздраженно прозвучало из-за спины, и я, распрямившись, пожала плечами. Подумаешь, какой нежный!

Когда шум удаляющихся шагов затих, первой заговорила дама в лиловом.

— Гасси, душенька, может быть, ты представишь нас друг другу? Я понимаю, радость от встречи, но теперь, когда ты уже немного пришла в себя…

Тетушка всплеснула изящными руками с узкими кистями и расплылась в улыбке.

— Дорогая Фике, позволь представить тебе Амели Дюбо, дочь виконта Сен-Мар и мою внучатую племянницу.

— Милочка, девочка моя, эта во всех смыслах выдающаяся дама — баронесса Фредерика фон Шербен дер Зонне, мы дружны еще с тех пор как обе были пансионерками.

— Можешь звать меня «тетушка Фике», если хочешь, — величаво разрешила дама в лиловом.

— Ну а теперь, когда все формальности улажены — я все-таки хочу рассмотреть твой наряд в подробностях, — тетушка Гасси повелительно взмахнула ручкой.

Когда дамы основательно удовлетворили свое любопытство и вдосталь навосхищались «настоящей земной модой», тетушка Агата вынесла свой вердикт:

— А девочка-то у нас настоящее сокровище! Такая яркая, такая смелая! Настоящая бунтарка — местные курочки облезут от зависти!

Бабушка Рауля поддержала ее:

— Немного огранить, и мы по праву будем гордиться ею.

Тетушки заговорщицки переглянулись и кивнули друг другу.

Окончание этого суматошного дня я встречала в «фиалковой» спальне, стены которой, не смотря на все мои опасения, оказались затянуты светлой тканью, по которой были разбросаны фиалковые венки. Акварель с букетиком фиалок, висящая над бюро; вышитые фиалками подушечки, брошенные на рекамье, и мелкие аксессуары с фиалками завершали картину. Мебель в комнате была светло-розового оттенка, и я, как завороженная, трогала и трогала резные столбики, поддерживающие тяжелый лиловый балдахин, над непривычно узкой и высокой кроватью под покрывалом сливочного цвета. Подлокотники кресел, обтянутых тканью в цвет балдахина, выдвижные ящички бюро, прикроватный столик и даже небольшая подставочка для ног — все казалось ужасно трогательным, красивым и даже немного сказочным. Правда, светильники были вполне современные, хоть и стилизованные под интерьер комнаты. А вот классический камин из белого мрамора с розовыми прожилками оказался самым настоящим, особенно меня умилил декоративный экран, расписанный «анютиными глазками» и подставка с каминным набором, ручки которого были отделаны эмалью в тон. На этом фоне большие «французские» окна, тщательно задрапированные портьерами трех цветов, были хоть и весьма приятной, но обыденностью.

Я с удовольствием избавилась от сапог и чулок сразу, как меня проводили в теперь уже мою комнату, и ходила по комнате, ощущая ногами тепло нагретого паркета и мягкий ворс светлого ковра с непонятным рисунком. Увиденного с момента прилета на Мейфер было вполне достаточно, чтобы я осознала простую вещь — я до обидного мало знаю о мире, в котором оказалась, и виновата в этом только сама. Но хочу я или не хочу, теперь мне придется учиться и подстраиваться так быстро, как я только смогу, в конце концов — справился же с этим Ксав? Впрочем, была в этом и светлая сторона — мне всегда нравились романы тех давних времен до Расселения, и я частенько мечтала и о том, как бы было хорошо оказаться одной из таких героинь. Как там говорила тетя Анна, мама Птички: «Девочки, будьте осторожны в своих желаниях»?

В дверь осторожно поскреблись. Я удивленно прислушалась — я никого не ждала. После небольшого ленча бабушка проводила меня до дверей моей спальни и ушла. Я же решила последовать ее совету и потратить несколько часов, которые остались до обеда, на отдых. Однако звук повторился.

— Да, входите, — крикнула я.

Дверь отворилась, и в комнату буквально просочилась невысокая, полненькая девушка. Рассмотреть что-либо, кроме темно-синего платья, близнеца того, что я видела на Бригите, а также белого фартука и белого же чепчика мне не удалось. Девушка стояла, опустив лицо вниз, и, если бы я не успела перехватить ее лукавый и любопытный взгляд, когда она входила в комнату, то сейчас мне бы пришлось гадать и о ее возрасте.

— К Вашим услугам, мисс, — юное создание сделало книксен.

— Эээ… кто Вы? — Растерялась я.

Кажется, растерялась не только я, потому что девушка в переднике вскинула на меня совершенно удивленный взгляд. Глаза у нее были серые, очень живые, а нос и щеки украшала целая россыпь веснушек.

— Меня зовут Пруденс, я буду Вашей личной камеристкой. Это большая честь, мисс!