Книжный мотылек. Предубеждение (СИ)

Следующие пару часов я провела в шорохе подарочной упаковки, шелесте бантов и тихом клацании клавиатуры бука. Любовно выбранные на вчерашней рождественской ярмарке подарки надо было не только красиво завернуть, но еще и подписать и занести в реестр для курьерской службы. Завязывая особенно пышный бант на коробке с подарками для Жан-Поля, я чувствовала легкое сожаление, что это Рождество я встречу не дома. Несмотря на то, что идеи толерантности и веротерпимости на Изначальной одержали сокрушительную победу еще до начала эпохи расселения, переведя все религиозные праздники на положение «семейных», «девочки Лисси» продолжали из года в год собираться на Рождество в теплом семейном кругу. Говорят, что начало этой традиции положила сама бабушка Лисицина, каждый год собирая вокруг себя сначала семьи своих дочерей, потом семьи внучек, так что когда дело дошло до правнуков — это уже было устоявшейся семейной традицией. Нет, наша семья любила Новый год, празднуемый на Изначальной, и охотно поздравляла с этим праздником друзей, коллег и знакомых, рассылая открытки и подарки, но для всей нашей семьи главное волшебство было связано именно с ночью под Рождество. К счастью, последние несколько десятков лет Рождество на Мейфере и наш семейный праздник совпадали.

Закончив с подарками, я с удовольствием распрямила спину и, насколько это было возможно в платье, потянулась, оглядев плоды своих трудов. На диване в моей гостиной образовалась живописная горка из коробочек, свертков и пакетов, а рядом с ними лежала распечатка на пару листов с адресами и именами. Подхватив список, я отправилась на поиски Сандерса или «юного Джоунса» который, к слову, был всего на пару лет меня младше, правда, ушла недалеко. На парадной лестнице мне только и осталось, что замереть в восхищении — в холле монтировали ёлку. Судя по высоте каркаса, она должна была возвышаться под самый потолок. Сбежав вниз по лестнице, я принялась рассматривать одну из лежащих в коробке еловых лап — выглядела она удивительно натуралистично, создавая полную иллюзию живого дерева. «В конце концов», — рассудила я, — «искусственная елка — это не так уж плохо. А создавать настроение запахом хвои могут и венки». В это время хлопнула дверь, впуская клубы пара и Сандерса, с головой закутанного в непривычную на нем «рабочую» куртку и шарф. Сандерс нес в руках большой и явно тяжелый предмет, обмотанный белой тканью и перетянутый бечевой.

— А вот и рождественское дерево, мисс, — пояснил дворецкий, с тихим стуком опустив свою ношу на пол и утерев пот с лица большим клетчатым платком.

— Рождественское дерево? — Я растерянно бросила взгляд в сторону гигантской ёлки и повернулась обратно к дворецкому.

— Сосенка, мисс Амели, — пояснил Сандерс и неожиданно смутился. — Мастер Огюст любил, когда в каминной гостиной сосенку ставили, живую, в кадке… Вот я и подумал, раз уж в Адам-холл вернулось рождество, то и сосенку…

Я почувствовала, как на глаза, против воли, наворачиваются слезы, и, не сдержав порыва, шагнула и обняла окончательно смутившегося мужчину. До этого дня мне казалось, что волшебство Рождества — это такое детское ощущение, недоступное для взрослых. Теперь же, глядя, как люди, иногда старше меня больше, чем вдвое, радуются возвращению в поместье праздника, как следуют давным давно заведенному распорядку и ритуалам, возрождая дух Рождества, я понимала, что заблуждалась. Рождество дарит сказку всем, не зависимо от возраста, просто эти сказки немного отличаются.

— Спасибо, Сандерс, — сказала я, украдкой стирая непрошеную влагу с глаз. — Вы все правильно сделали, думаю, что тетушка не будет против.

— Не против чего? — Тетя Агата как раз спускалась по лестнице.

Мы с Сандерсом переглянулись, но не успели ничего ответить.

— О, сосна. — Тетушка замерла на лестнице, молча разглядывая белую тряпочную упаковку, а мы с дворецким замерли в напряжении. — Это и правда отличная идея, Сандерс — какое же Рождество без живого дерева? Только умоляю, будьте осторожны с кадкой

Утром сочельника дом было не узнать: гирлянды, венки, золоченые звезды и связки шаров, казалось, были повсюду, а почти над всеми дверными проемами красовались либо зеленые шары из омелы, усыпанные белыми ягодами, либо двойные, «поцелуйные» венки. Горничные, прошмыгивая в открытые двери, кокетливо хихикали, Бригита притворно сердилась, Сандерс был невозмутим, в общем — все были при деле.

Все утро мы с Пруденс и Честити, под указания тетушки, крепили над камином поздравительные открытки, так что к обеду стена над ним стала казаться пестрым лоскутным одеялом. После того, как я прошлым вечером поставила свою подпись на без малого пяти десятках ответных посланий «для ближнего круга», я была безмерно благодарна тетушке, что их написание она взяла на себя.