Книжный вор

МАКСА ВАНДЕНБУРГА

Ганс Хуберман: 2

Роза Хуберман: 2

Лизель Мемингер: 3

Утром Лизель принесла из подвала его книгу рисунков и положила на тумбочку у кровати. Ей было ужасно, что в прошлом году она заглянула в эту книгу, и теперь Лизель держала ее плотно закрытой из уважения.

Когда в комнату вошел Папа, Лизель не обернулась и не посмотрела на него, но заговорила в стену над Максом.

– И зачем я притащила весь этот снег? – сказала она. – Ведь это все от него, так, Папа? – Она сцепила руки, словно для молитвы. – Зачем мне понадобилось лепить этого снеговика?

Но Папа, к его несгибаемой чести, остался тверд.

– Лизель, – сказал он, – так было надо.

Часами она сидела с Максом, пока тот дрожал, не просыпаясь.

– Не умирай, – шептала она. – Макс, пожалуйста, не умирай.

Он был вторым снеговиком, который таял у нее на глазах, только этот был другой. Парадокс.

Чем холоднее он становился, тем сильнее таял.

ТРИНАДЦАТЬ ПОДАРКОВ

Это было как Максов приезд, снова.

Перья снова превратились в хворост. Гладкое лицо стало грубым. И признаки, которые высматривала Лизель, были на месте. Макс был жив.

В первые несколько дней она садилась и говорила с ним. В свой день рождения она рассказывала ему, что на кухне его дожидается огромный торт, если только он очнется.

Он не очнулся.

Торта не было.

*** ФРАГМЕНТ ПОЗДНЕЙ НОЧИ ***

Много позже я понял, что в те дни

я и вправду побывал на Химмель-штрассе, 33.

Должно быть, в один из тех редких моментов,

когда девочки с ним рядом не было,

потому что я видел только мужчину в кровати.

Я встал на колени. Приготовился сунуть

руки сквозь одеяла. И тут он воспрянул

– с непостижимой силой оттолкнул мою тяжесть.

Я отступил – столько работы ждало меня впереди,

что мне было в радость встретить отпор

в этой темной тесной комнате.

Я даже позволил себе на миг закрыть глаза и замереть

в безмятежности, прежде чем вышел вон.

На пятый день в доме случилось большое оживление – Макс открыл глаза, пусть лишь на несколько секунд. Он мало что увидел, кроме Розы (и в каком, должно быть, жутком увеличении), которая, схватив суповую миску, едва не выплеснула ему в рот, как из катапульты.

– Глотай, – посоветовала она. – Не думай. Просто глотай. – Когда Мама отдала миску Лизель, та попробовала еще раз заглянуть Максу в лицо, но все загородила спина кормительницы.

– Он очнулся?

Роза обернулась – отвечать было нечего.

Прошла почти неделя, и Макс снова очнулся, на сей раз – в присутствии Папы и Лизель. Оба сидели и смотрели на тело в постели, и тут раздался слабый стон. Если такое бывает, Папа упал вверх со стула.

– Смотри! – ахнула Лизель. – Не отключайся. Макс, не отключайся.

Какой-то миг Макс глядел на нее, но так и не узнал. Глаза изучали ее, будто ребус. Потом он опять пропал.

– Папа, что это с ним?

Ганс плюхнулся – обратно на стул.

Позже он предложил Лизель почитать Максу.

– Давай, Лизель, ты теперь так хорошо читаешь – наплевать, что никому невдомек, откуда у тебя взялась эта книга.

– Я же говорила тебе, Папа. Одна монахиня в школе дала.

Папа поднял руки в дурашливом протесте.

– Знаю, знаю. – Он вздохнул с высоты. – Только… – Он подбирал слова постепенно. – Не попадись. – Это говорил человек, который украл еврея.

Начиная с того дня Лизель вслух читала «Свистуна» Максу, который занимал ее кровать. Огорчало ее одно – приходилось пропускать целые главы из-за того, что многие страницы слиплись. Книга не просохла как следует. И все же Лизель продвигалась – и дошла до места, откуда до конца оставалось чуть больше четверти книги. Всего в книге было 396 страниц.

А во внешнем мире Лизель каждый день мчалась из школы домой, надеясь, что Максу стало лучше.

– Он очнулся? Он поел?

– Иди на улицу, – умоляла ее Мама. – Ты мне дырку в животе проешь своими разговорами. Иди. Ступай на улицу, поиграй в футбол, ради бога.

– Хорошо, Мама. – Лизель потянулась к дверной ручке. – Но ты же придешь за мной, если он очнется, да? Выдумай что-нибудь. Заори, как будто я что-то натворила. Заругайся на меня. Все поверят, не бойся.

Тут даже Розе пришлось улыбнуться. Он уперла костяшки в бока и заметила, что Лизель еще не настолько взрослая, чтобы говорить такое и не получить «варчен».

– И забей гол! – пригрозила Мама. – Иначе домой можешь не возвращаться.

– Ладно, Мама.

– Два гола, свинюха!

– Да, Мама.

– И прекрати мне перечить!

Лизель поразмыслила и выскочила на улицу – схватиться с Руди на скользкой от грязи дороге.