Книжный вор

На первом круге вперед выдвинулась группа из семи мальчиков. На втором их было уже пять, а на третьем – четверо. Руди держался четвертым весь забег до последнего круга. Мужчина справа от Лизель стал говорить, что лучше всех выглядит второй бегун. Самый рослый.

– Вот погоди, – говорил он своей невпечатленной жене. – За двести метров до финиша он рванет. – Мужчина не угадал.

Жирный распорядитель в коричневой форме сообщил бегунам, что остался последний круг. Этот деятель явно не страдал от карточной системы. Он прокричал сообщение, когда группа лидеров пересекла черту, и тут вперед рванулся не второй, а четвертый бегун. Причем на двести метров раньше.

Руди мчался.

И ни разу не оглянулся назад.

Он уходил в отрыв, будто натягивал резиновый трос, пока чужие надежды на выигрыш не лопнули окончательно. Он нес себя по дорожке, а трое за его спиной вырывали друг у друга огрызки. На финишной прямой не было ничего, кроме белокурой головы и простора, и когда Руди пересек черту, он не остановился. Не вскинул руки? И даже не согнулся, переводя дух. Лишь прошел еще двадцать метров и наконец оглянулся через плечо и посмотрел, как линию пересекают остальные.

По дороге к своим он сначала поздоровался с вожатыми, потом с Францем Дойчером. Оба кивнули.

– Штайнер.

– Дойчер.

– Похоже, кроссы, что ты у меня бегал, пошли на пользу, а?

– Вроде того.

Руди не улыбнется, пока не выиграет все четыре забега.

*** ФАКТ ДЛЯ СВЕДЕНИЙ ***

Теперь за Руди числились не только

школьные успехи. В нем признали

и одаренного спортсмена.

Лизель сначала бежала на четыреста. Пришла седьмой, потом четвертой в забеге на двести. Перед собой она видела только подколенные сухожилия и качающиеся хвостики девочек впереди. В секторе для прыжков в длину ее больше порадовал взбитый ногами песок, чем длина прыжка, да и толкание ядра тоже не стало триумфом. Она понимала: сегодня – день Руди.

В финале на 400 метров Руди шел первым с самого старта и до конца, а 200 выиграл с минимальным отрывом.

– Устал? – спросила его Лизель. К тому времени уже миновал полдень.

– Нет, конечно. – Тяжело дыша, он растирал икры. – О чем ты говоришь, свинюха? Что ты, к черту, понимаешь?

Когда стали объявлять отборочные на 100 метров, Руди медленно поднялся на ноги и влился в цепочку подростков, двинувшихся к дорожке. Лизель пошла за ним.

– Эй, Руди. – Она потянула мальчика за рукав. – Удачи!

– Я не устал, – сказал он.

– Я знаю.

Он подмигнул ей.

Он устал.

В своем отборочном забеге Руди снизил темп и прибежал вторым, а через десять минут забеги завершились и объявили финал. Руди достались два грозных соперника, и Лизель нутром чувствовала, что в этот раз Руди не выиграть. Томми Мюллер, который свой забег закончил предпоследним, стоял у ограды рядом с Лизель.

– Он победит, – сообщил ей Томми.

– Я знаю.

Нет, не победит.

Когда финалисты вышли на старт, Руди упал на колени и принялся руками копать стартовую колодку. Сию же секунду к нему направился плешивый коричневорубашечник и велел прекратить. Лизель видела указующий перст взрослого и разглядела, как падает на землю грязь, которую Руди стряхивал с ладоней.

Вызвали на старт, и Лизель крепче вцепилась в ограду. Кто-то из бегунов сорвался раньше времени; стартовый пистолет выстрелил дважды. Это был Руди. Судья опять что-то сказал ему, и мальчик кивнул. Еще раз – и его снимут.

Второй выход на старт Лизель смотрела с напряжением, и первые несколько секунд не могла поверить в то, что видит. Еще один фальстарт – и допустил его все тот же участник. Лизель уже нарисовала в воображении идеальный забег: Руди отставал, но вырвался к победе на последних десяти метрах. На самом деле она увидела дисквалификацию Руди. Его проводили к краю дорожки, и поставили там одного смотреть, а остальные бегуны вышли на линию.

Выстроились и рванули.

Первым с отрывом по меньшей мере в пять метров добежал парень с ржаво-каштановыми волосами и длинным махом.

Руди остался.

Позже, когда день окончился и солнце ушло с Химмель-штрассе, Лизель сидела с другом на тротуаре.

Они говорили обо всем, кроме главного: от лица Франца Дойчера после забега на 1500 до истерики, которую закатила одиннадцатилетняя девочка, проиграв соревнования по метанию диска.

Но прежде чем они разошлись по домам, голос Руди потянулся и вручил Лизель правду. Эта правда ненадолго присела у девочки на плече, но спустя несколько мыслей проникла в ухо.

*** ГОЛОС РУДИ ***

– Я нарочно так сделал.

Когда признание дошло до нее, Лизель задала единственный доступный вопрос.

– Но зачем, Руди? Зачем ты так сделал?

Он стоял, уперев руку в бок, и не отвечал. Только умудренная улыбка и неторопливые перекаты вальяжной походки, что понесли его домой. Больше они об этом случае не разговаривали.