Глава пятая
КАЖДЫЙ САМ СЕБЕ ЗУБНОЙ ВРАЧ
Директор Погге еще был у себя на фабрике тростей и зонтов. Его дражайшая супруга еще лежала в постели, коротая время наедине с мигренью. Фройляйн Андахт сидела у себя в комнате.
Кнопка и Пифке до ужина были свободны. Кнопка взяла у Берты крученую белую нитку и сказала утомленной таксе, лежавшей в своей корзинке:
– Ты только взгляни, мой маленький!
Пифке взглянул. Усталый, он всегда бывал очень покладист.
Девочка оторвала нитку от катушки, завязала узелок, сделала петельку, накинула на шатающийся зуб, а другой конец нитки привязала к дверной ручке.
– Ну, шутки в сторону! – провозгласила Кнопка. – Брр!
И она стала медленно отходить от двери, покуда нитка не натянулась. Кнопка сделала еще шажок, жалобно застонала и состроила отчаянную гримасу. Затем опять подошла к двери, и нитка снова провисла.
– Ох, Пифке, Пифке, – пожаловалась Кнопка таксе, – это занятие не для меня, – и она вновь отошла от двери, но заныла еще до того, как нитка натянулась. – Исключено! – решила она, – вот если бы Антон был здесь, я бы, пожалуй, рискнула.
Прислонясь к двери, она что-то напряженно обдумывала. А потом отвязала нитку от дверной ручки.
– Дай лапку! – потребовала она. Но Пифке этого еще не умел. Тогда Кнопка нагнулась, подняла Пифке и посадила его на свою домашнюю парту и привязала свободный конец нитки к задней лапе Пифке. – А теперь спрыгни вниз! – попросила она.
Но Пифке вместо этого лишь свернулся клубочком на парте, решив, что здесь можно будет хорошенько выспаться.
– Прыгай! – сурово приказала Кнопка и, покорная судьбе, закрыла глаза.
Песик навострил уши, насколько это позволяла их форма. Однако, о том, чтобы спрыгнуть, не было и речи. Кнопка открыла глаза. Заранее припасенный страх оказался напрасным. Тогда она пихнула Пифке и тому ничего другого не оставалось, как спрыгнуть на пол.
– Вырвал зуб? – спросила его Кнопка. Собака этого не знала. Кнопка сунула палец в рот.
– Нет, – сказала она. – Нитка слишком длинная, малыш.
Зажав Пифке под мышкой, она взгромоздилась на сиденье парты, а Пифке поставила на парту.
– Если и это не поможет, – пробормотала она, – я дам усыпить себя хлороформом.
Она пихнула Пифке, тот кубарем скатился с парты, а Кнопка резко выпрямилась.
– Ой! – вскрикнула девочка. Во рту она ощутила вкус крови.
Пифке побежал к своей корзинке. Он рад был освободиться от привязи. Кнопка смахнула с глаз несколько слезинок.
– Ах, Антон, Антон, – проговорила она, ища носовой платок, а найдя, сунула платок в рот и прикусила его.
Через край собачьей корзинки свисала крученая нитка, посреди комнаты валялся маленький белый зуб. Кнопка освободила таксу от нитки, подняла с полу зуб и пустилась в пляс. Затем помчалась к фройляйн Андахт.
– Я вырвала зуб, я вырвала зуб!
Фройляйн Андахт поспешно прикрыла левым локтем лист бумаги. В правой она держала карандаш.
– Ах вот как? – сказала она. И ни словечка больше.
– Что это с вами? – осведомилась Кнопка. – Вы уже несколько дней какая-то странная, разве вы сами не замечаете? Что у вас стряслось? – Стоя подле гувернантки, она краешком глаза глянула на бумагу и сказала так, словно была дедушкой фройляйн Андахт. – Ну-ка выкладывайте, что у вас на сердце?
Но фройляйн Андахт вовсе не желала исповедоваться.
– А кстати, когда у Берты выходной? – спросила она.
– Завтра, ответила Кнопка. – А зачем вам это знать?
– Просто так, – объяснила гувернантка.
– Просто так! – раздраженно воскликнула Кнопка. – Обожаю такие ответы.