Кнопка и Антон

Мне по собственному опыту известно, что многие дети обожают читать всякие рассуждения, вроде моих рассуждений про полено и лошадь, про действительность и правду. А других детей надо три дня кряду кормить овсяным отваром, прежде чем они отважатся взяться за такое мудреное чтение. Они боятся, что их маленькие хорошенькие мозги могут от этого сморщиться. И что им тогда прикажете делать?

Я знаю выход. Просто все, что в этой книжке будет связано с рассуждениями, я буду собирать в отдельные подглавки, а человека, который будет печатать мою книгу, я попрошу эти мои «Рассуждения» набирать другим шрифтом, нежели саму книгу. Пусть печатает «Рассуждения» курсивом, в точности как это вступление. И вы, увидев курсив, сразу сможете пропустить это место, словно его и вовсе нет. Дошло? Надеюсь, все вы понимающе киваете головами.

Так что же я еще хотел сказать? Ах да, вспомнил. Я хотел сказать: история начинается.

Глава первая КНОПКА ЛОМАЕТ КОМЕДИЮ

Когда господин директор Погге вернулся домой к обеду, он, как вкопанный, замер на пороге гостиной: его дочь Кнопка, стоя лицом к стене, беспрерывно делала книксен, как-то жалобно скуля при этом. «Может, у нее живот болит», – подумал отец. И все-таки не тронулся с места и затаил дыхание. Кнопка протягивала руки к оклеенной серебристыми обоями стене, приседала и говорила дрожащим голосом:

– Спички! Купите спички, господа?

Рядом караулил Пифке, коричневая Кнопкина такса. Склонив голову набок, он дивился происходящему и постукивал хвостом в такт Кнопкиным мольбам. А Кнопка все причитала:

– Будьте милосердны к бедным людям. Всего десять пфеннигов за коробок!

Пифке почесал себя за ухом. Вероятно, он счел, что цена слишком высока, или же пожалел, что у него нет при себе денег.

Кнопка еще выше воздела руки, еще ниже присела и пролепетала:

– Мамочка такая молодая, а уже совсем ослепла. Три коробка за двадцать пять. Благослови вас Бог, сударыня!

Видимо, стена купила у нее три коробка.

Господин Погге громко рассмеялся. Такого он еще не видел. Его родная дочка стоит в гостиной, убранство которой обошлось в три тысячи марок и просит милостыни у обоев. Кнопка, услышав чей-то смех, не на шутку перепугалась, резко обернулась и увидев отца, поспешила удрать. Пифке безучастно потрусил за ней.

– Да вы что, совсем тут все рехнулись? – спросил отец, но ответа не получил. Тогда он направился к себе в кабинет. На письменном столе лежали письма и газеты. Он сел в глубокое кожаное кресло, закурил сигару и начал читать.

Вообще-то Кнопкино настоящее имя – Луиза. Но так как в первые годы жизни она плохо росла, ее прозвали Кнопкой. И по сей день так зовут, хотя она давно уже ходит в школу и теперь вовсе не так уж мала ростом.

Ее отец, господин Погге – директор фабрики, выпускавшей зонты и трости. Он зарабатывал много денег, но и работал тоже много. Впрочем, его жена, Кнопкина мать, придерживалась иного мнения. Она полагала, что зарабатывает он слишком мало, а работает слишком много. Он всегда говорил: «Женщины ничего в этом не смыслят!» Но она ему не верила.

Они жили в большой квартире неподалеку от набережной Рейхстага. Квартира из десяти комнат была так велика, что Кнопка иной раз возвращаясь после еды к себе в детскую, успевала снова проголодаться. Так длинна была дорога!

Раз уж мы заговорили о еде – господин Погге был голоден. Он позвонил. Вошла толстая Берта – экономка.

– Прикажете мне с голоду помирать? – раздраженно осведомился господин Погге.

– Боже упаси! – воскликнула Берта. – Но хозяйка еще не вернулась и я думала…

Господин Погге встал.

– Если вы еще раз что-нибудь подумаете, то завтра не получите выходного! – сказал он. – Живо! Подавайте на стол! И позовите фройляйн и Кнопку!

Толстая Берта мгновенно выкатилась из кабинета.

Господин Погге первым явился в столовую. Достал таблетку и, скривившись, запил ее водой. Он глотал таблетки при первой возможности. Перед едой, после еды, перед сном и утром, спросонья. Таблетки были то плоские, то как шарики, то квадратные. Кто-нибудь может подумать, что ему это доставляло удовольствие. Но все дело было в его больном желудке.