Кнопка Возврата

Пришла идея - глубоко присесть и из этой неожиданной позы сделать внезапный выпад и выбить гаджет из руки девушки. Уткин присел, вытянув руки вперед, как будто решил вдруг заняться полезной гимнастикой, сделал несколько приседаний, отметая возможные подозрения - три, четыре, пять - физкультура и ничего более - шесть, семь - непринужденно, естественно, без всякого умысла - восемь, девять... Для круглого числа надо догнать до двадцати. А лучше - до тридцати. Ничто не дается без усилий, это справедливо. Тридцать приседаний и получить приз.

- А теперь тридцать отжиманий в упоре лежа, - услышал он голос Кристины. Она стояла над ним и смеялась.

Уткин так и думал, что одними приседаниями не отделается. Но довести дело до конца был обязан. Чтобы показать добрую волю и усердие, он даже усложнил свою задачу. Вместо простых отжиманий лихо подпрыгивал на четырех точках, отталкиваясь от пола.

- Хватит, - сказала Кристина. - Я вижу, умеешь.

- А пульт? - спросил Уткин.

- Ну оставь мне его на пару дней, ну дядечка Паша, пожалуйста, - жалобно протянула она голосом маленькой девочки. - Я не сломаю.

Почему не оставить? - подумал Уткин. Обещала, что не сломает. Тем более что по факту пульт уже у нее.

- Бери, - сказал он, поднимаясь с пола. - Мне не жалко.

- Уже взяла, - сказала она быстро. - А тебе пора уходить, папа собирался зайти в гости.

И все-таки гаджет надо забрать, мелькнула мысль, но быстро исчезла. Машинально переступая ногами, Уткин двинулся по коридору и обнаружил вдруг, что уже стоит на лестничной площадке перед закрытой дверью - весь как был голый.

Кто-то поднимался на лифте.

Уткин несколько раз дернул за ручку двери. Забыв про звонок, застучал по ней кулаками.

Лифт остановился. Из него вышел уже знакомый сосед Петров-Иванов.

Остановился на Уткине ничего не выражающим взглядом.

- Натурный эксперимент, - шепнул ему Уткин. - И будьте внимательны. Нас снимает скрытая камера.

- Продолжайте, - кивнул сосед и отвернулся, гремя ключами.

Кристина выглянула в приоткрытую дверь, одетая в джинсы и ту самую маечку.

- Ты какой-то рассеянный, дядя Паша, но я здесь не виновата. Надень штаны.

Глядя на одетую Кристину, Уткин смутился, ему хотелось прикрыться.

- Ошибся дверью, - он стал объяснять. - Направо комната, налево выход... Хотел направо, повернул налево. Так бывает.

***

На Уткина снова напали. Не битой по голове, а в лицо из баллончика, вариант более гуманный, хотя не сказать чтобы совсем приятный.

Крепко схватили и, удерживая, обыскали.

- У меня нет того, что вам нужно, - хотел сказать Уткин, но промолчал.

И напавшие отпустили его, не задавая вопросов.

Это удачно получилось, что пульт оказался сейчас у Кристины - временно перешел к ней, Уткин надеялся, что временно. Кристине он позвонил через два дня, как вроде и договаривались.

- Как там поживает мой гаджет? - спросил вроде бы непринужденно, с легкостью этакой в слове "мой", но начало оказалось неудачным.

- Почему "твой", дядя Никита все-таки был мой дядя.

- Пусть будет "наш".

- И не наш тоже, а фирмы. Они звонили, просили вернуть.

- И ты вернула?

- Это было еще, когда мы все думали, что он потерялся.

- А теперь собираешься вернуть?

- Подумаю.

- Давай, подумаем вместе, - попробовал пошутить Уткин.

- Хочешь думать, думай, я тебе не мешаю.

- Мы бы могли вместе его использовать. Например, одну неделю ты, другую - я.

- Спасибо! Возьмешь свою кнопку и заставишь меня опять выделываться. Извращенец.

- Ничего кроме того, что ты сама хотела, - в сердцах заявил Уткин.

- Иди к черту, - и она повесила трубку.

Уткин звонил еще, но каждый раз не мог произнести ни одного слова по делу, говорил о погоде, о котиках, рассказывал анекдоты, чувствуя себя идиотом. Что ж, девочка хорошо научилась работать кнопкой. Дошло до того, что Уткин вообще не мог позвонить. Брал трубку, но набрать номер никак не получалось. Бродил пальцем по клавиатуре, все время сбиваясь. Ткнув на соседнюю строчку в адресном списке (что-то такое уже случалось с ним раньше) вызвал Льва Николаевича, начальника. Оба удивились, но пообщались какое-то время. Уткин спросил, можно ли надеяться на прекращение вынужденного отпуска, получил обнадеживающий ответ. Будем надеяться, сказал Уткин. Нет худа без добра, сказал Лев Николаевич, подводя итог. А может, это самим Уткиным было сказано. Кладя трубку в карман, он уже не помнил, кем именно, как и не представлял, в чем заключалось это упомянутое добро.