Кнульп. Курортник

- Так и есть, - засмеялся мастер. - В точку попал, этому-то она обучалась.

- Вот как, и где же? Уж не трактирщик ли ваш батюшка?

- Нет, и он давно уже на том свете, я едва его помню. Но я и вправду несколько лет работала в "Быке", если вы такой знаете.

- "Бык"? Да это же была лучшая гостиница в Лехштеттене, - похвалил Кнульп.

- Она и сейчас такова. Разве не правда, Эмиль? И номера там берут только важные баре, коммивояжеры и туристы.

- Могу себе представить, сударыня. Вам, верно, там было хорошо, и заработки приличные. Но свое хозяйство все же лучше?

Он медленно, смакуя, намазывал мягкую ливерную колбасу на хлеб, откладывая тонко срезанную шкурку на самый край тарелки и время от времени прикладываясь к прекрасному светло-желтому сидру. Хозяин одобрительно смотрел, как аккуратно Кнульп со всем управлялся, как легко, играючи сновали его белые тонкие пальцы, да и на хозяйку это произвело благоприятное впечатление.

- Выглядишь ты не ахти как, - стал затем выговаривать ему Эмиль Ротфус, и Кнульп вынужден был призваться, что верно, последнее время дела его шли неважно, он был в больнице. О неприятных подробностях он умолчал. Когда друг осведомился, что же он намерен предпринять в ближайшее время, и от души на любой срок предложил ему стол и приют, то гость, хотя именно на то и рассчитывал и того желал, все же не дал ответа, как бы сробев, смущенно поблагодарил и отложил обсуждение этого вопроса на завтра. - Успеем поговорить завтра или послезавтра, - бросил он другу. - Слава богу, еще не конец света, а некоторое время я у тебя так или иначе пробуду.

Он не любил строить планы или давать наперед обещания. Ему бывало не по себе даже, если завтрашним днем он не мог располагать по своему выбору.

- Ежели я и в самом деле поживу здесь, - снова завел он разговор, отметь меня в управе как своего подмастерья.

- Еще чего, - захохотал мастер. - Ты - и вдруг мой подмастерье! Да, кроме всего прочего, какой же ты дубильщик?

- Не в том дело, разве ты не понимаешь? К дубильному ремеслу я и верно отношения не имею, хоть и считаю, что ремесло это почтенное. У меня к работе вообще таланта нет. Но вот моему паспорту такая запись бы не повредила. Это важно и для оплаты лечения.

- Можно мне взглянуть на твой паспорт?

Кнульп полез во внутренний карман своей почти новой куртки и вытащил оттуда книжечку в аккуратной клеенчатой обертке.

Дубильщик посмотрел на нее и сказал с усмешкой:

- Как всегда, не придерешься! Можно подумать, ты только вчера покинул родимое гнездо.

Затем внимательно изучил все записи и печати и восхищенно пожал плечами.

- Вот это порядочек! Все-то у тебя должно быть благородно!

Содержать свой дорожный паспорт в образцовом порядке было одним из пристрастий Кнульпа. Эта книжечка была в своей безупречности чудесным вымыслом, поэмой, все записи в ней, заверенные должностными лицами, обозначали славные этапы почтенной трудовой жизни, и лишь любовь к путешествиям, проявлявшаяся в очень частой перемене мест, бросалась в глаза стороннему наблюдателю. Но жизнь эта, обозначенная в дорожном паспорте, была сочинена самим Кнульпом, она продлевалась им с помощью тысячи уловок и частенько висела на волоске, в то время как в действительности он, хоть и не делал ничего запретного, влачил презренное и не вполне законное существование бездельника и бродяги. Конечно, ему вряд ли бы удавалось без помех сочинять свою прекрасную поэму, если бы все жандармы в округе не были настроены к нему в высшей степени снисходительно. Они по возможности оставляли в покое этого веселого забавного малого, чье умственное превосходство, а порой и серьезность внушали им уважение. У него не было ни одной судимости, воровства или нищенства за ним не числилось, а влиятельные друзья были повсюду; его терпели, как в хорошем хозяйстве снисходительно терпят красавицу кошку, а она живет себе среди усердных, замученных работой людей, как барыня, легко и грациозно, без забот, без труда.

- Вы давно бы уж легли, если бы я не пришел, - виновато сказал Кнульп, пряча паспорт. Он встал и поклонился хозяйке. - Пойдем, Ротфус, покажешь, где мое место.

Мастер с лампой провел его по узким крутым ступеням на чердак, в каморку подмастерьев. Там стояла у стены голая железная кровать, и рядом еще одна - деревянная, застеленная.

- Грелку не надо? - заботливо осведомился хозяин.

- Обойдусь, - засмеялся Кнульп. - А господину мастеру она уж точно не нужна, при такой-то женушке.

- Да, вот видишь, - с искренним жаром заговорил Ротфус, - ты сейчас уляжешься в холодную свою кровать, а порой даже и в худшую ложиться приходится, а то и вовсе никакой нет, так что ночуешь ты на сене, под открытым небом. У таких же, как я, и дом свой, и хозяйство, и жена славная. А ведь ты и сам давно бы мог стать мастером и добился бы куда больше, чем я, если бы только постарался.

Кнульп между тем поспешно скинул платье и, дрожа от холода, забрался в постель.

- У тебя еще много за душой? - спросил он. - Мне здесь лежать удобно, могу и послушать.

- Кнульп, я серьезно тебе говорю.