КОАПП! КОАПП! КОАПП! Репортаж о событиях невероятных. Вып. 5

Гепард. Мда, несколько неожиданный поворот темы. Что называется, ни с того ни с сего... Кашалот (обескураженно). Какие жмурки?

Питон. А-а, не умеешь... Сейчас научу. Мартышка, завязывай мне глаза.

Мартышка завязывает Питону глаза платком.

Покрепче давай. Теперь ноздри воском залепи. Запах я и языком чую, как все змеи, только язык высовывать я не буду. Наружные уши залеплять не надо — слава богу, нет их у меня, как и у всех змей, — глупостей меньше слышишь. Теперь подальше отползу. (Отползает на другой конец поляны, кричит оттуда.) Думаешь, не найду тебя? Да на краю света отыщу — во как я тебя люблю! (Ползет прямо к Кашалоту.) Холодно... холодно... теплее... теплее... жарко! Вот он — ты!

Возгласы изумления.

Стрекоза. Подумайте, не видя, не слыша, не ощущая запаха, Питон пополз прямо к Кашалоту! Кашалот. Это... это поразительно, Питон... Как вы меня нашли? Питон. По теплу тебя нашел, дорогуля моя, весь ты тепло излучаешь.

Кашалот (растроганно). Значит, по теплу? Я тепло излучаю, да? Стрекоза. Ах, как это чудесно! (Декламирует.)

«И ощущаю я в тиши

тепло прекраснейшей души...»

Питон. Да не душевное тепло, Стрекоза, а телесное, термолокатор у меня, поняла? Гляди: на верхней губе две маленькие ямки — вот он мой термолокатор. Да это еще не весь — внутри, в голове, камеры есть особенные, нервы оттуда в мозг идут разные, а ты говоришь.

Стрекоза. Я ничего не говорю, уважаемый Питон. А змеиный термолокатор мы видели — на нашей поляне была Всемирная выставка, там экспонировались приборы инфракрасного видения, и в павильоне змей...

Питон (перебивает). Эка невидаль — термолокатор у многих змей есть, но ты спроси — где у них ямки? Ну, спроси.

Стрекоза. Где у них ямки?

Питон. У ямкоголовых змей — щитомордника и гремучей змеи — между глазами и ноздрями. Это не вещь... У гадюк, у которых термолокатор нашли, где, думаешь, ямки? Сверху ноздрей. А у меня ямки на губе — вот это вещь!

Гепард. Можно сказать, дорогой Питон, что у вас губа не дура.

Питон. Верно говоришь, парень. Вот толкуют: человек, мол, построил термолокатор вдвое чувствительнее змеиного, даже тепло дальних звезд улавливает. Да ты посмотри на его термолокатор — разве это вещь? Огромный, тяжелый, всяких штуковин понапихано — сегодня одна испортилась, завтра другая. А что тепло от звезд чует, так мне звезд не надо, а вот на Земле дай ты мне любой предмет, чтобы чуть теплее был, чем воздух, или холоднее, — вмиг найду. Что там Кашалота — мышь в полной темноте по теплу бы нашел!

Кашалот. Как вы смеете называть меня предметом, да еще сравнивать с мышью!

Питон. Ну вот, уже обиделся, слова сказать нельзя... Да брось ты, я же тебя любя с мышью сравнил. Экой ты, право... Ну, хочешь, подарю что-нибудь? Все отдам, шкуру свою не пожалею!

Кашалот. Благодарю вас, Сетчатый Питон, но мне не нужна такая жертва.

Не обращая внимания на слова Кашалота, Сетчатый Питон напрягся, кожа на его голове лопнула и разошлась, обнажив новую кожу. Найдя подходящей ширины щель между двумя валунами, Питон начинает протискиваться в нее, стаскивая с себя старую «одежду».

Гепард. Ого, полюбуйтесь — чтобы угодить вам, дорогой Кашалот, Питон в самом прямом смысле из кожи вон лезет!

Питон. Что ж я ему — друг или кто? Акурат и время линять приспело. (Полностью вылез из старой кожи, протягивает ее Кашалоту.) Вот, возьми, голуба, чулочек в сеточку, первый сорт, хоть и ношеный, супруга расцелует. Ног у ней нету — на хвост наденет или на ласты.

Кашалот. Спасибо... но это не ее размер — здесь десять метров, а ласты у нее метра полтора, не больше.

Питон. Ничего, подрежешь, второй чулок через месяц будет, я каждый месяц шкуру меняю. Другие змеи раз или два в год, а то и раз в два года линяют, а я не могу — я чистюля.

Знаешь что? Дай-ка я тебя еще раз обниму!.. Да куда ж ты удираешь?

Председатель КОАППа сорвался с места и кинулся к озеру. Мгновение — и он исчез в его глубине.

Питон. Ну, вот... Я к нему как друг, а он...

Гепард. Вероятно, наш мужественный председатель опасался за целость своих ребер — знаете, в ваших дружеских объятиях...

Питон. Вот чудак! Задушить в объятиях — это другое дело, есть такой грех, отпираться не буду, но чтобы ребра ломать — это напраслину на нас возвели, такого за нами не водится. Кого хошь спроси — питонов любых, удавов, ужей: если они обнимают кого-либо, будут они ему кости ломать?