Кобра

Привязанный ремнями к высокой кровати, Виктор Шеффер лежал на спине, руки поверх одеяла. Первый раз увидев его в больнице, Брюс испытал шок. Странно, тогда ему показалось, будто вокруг его друга кишат какие-то прозрачные змеи. Через нос введен желудочный зонд; толстая трубка, идущая от аппарата искусственного дыхания, засунута в рот и закреплена на лице лейкопластырем; с помощью перфузионного аппарата, подсоединенного к шее, вводятся обезболивающие средства, и тот же аппарат, подключенный к артерии, измеряет артериальное давление. Аппарат для искусственного дыхания стоит позади кровати и издает легкий шум, напоминающий работу вентилятора, там же находится экран, соединенный с контрольным постом, на него выводятся сведения о жизнедеятельности организма в виде разноцветных линий, понятных только специалистам. Несмотря на обилие аппаратуры, у Шеффера было умиротворенное выражение лица. Дни и ночи он пребывал в каком-то плавающем состоянии. Он спал, но временами слышал разговоры вокруг него. Понимал ли он их смысл? Врач-анестезиолог объяснил Брюсу, что Виктор находится в пограничном состоянии между сном и явью, это нечто вроде отрывочного сна. Обычные фазы сна сменяют друг друга, но нельзя сказать ничего определенного об их длительности. Внешние возбудители могут вызывать в голове больного, находящегося под воздействием обезболивающих препаратов, различные фантазмы и химеры. Как бы то ни было, Брюс решил в каждый свой приход рассказывать капитану Шефферу обо всех важных событиях на службе, чтобы тот осознавал, что участвует в работе группы и что скоро все опять будет по-прежнему.

Брюс попросил Морена подождать с Феликсом в коридоре. Ему хотелось несколько минут побыть с Шеффером наедине. Похлопав лежащего на кровати капитана по теплой руке, Брюс вспомнил, что точно так же Дани Лепек ободряла Карлу Ферензи. С чего же начать? С самого начала и рассказывать во всех подробностях, подумал Брюс. О том, как позвонил возбужденный Матье Дельмон, об утопающем в зелени дворике на улице Монтань-Сент-Женевьев, о роскошной квартире, о недочитанном детективе, о кумкуатах на блюде, о ноже. О теле, подвергшемся невыносимым мучениям, корчившемся под действием яда и избавленном смертью от страданий, о подписи Кобра. Неизменно спокойным голосом Брюс сказал, что соседи ничего не знают, а семья под названием «Коронида» вроде бы не отмалчивается, но и не рассказывает ничего существенного. Разве что Карла между двумя эскападами не вполне трезвого человека упомянула о некоей женщине. Таинственной особе, которую никто не видел.

Брюс все говорил и говорил. Как он соскучился по их совместной работе. Мимоходом упомянул о том, что оставил Мартину и она, похоже, восприняла разрыв спокойно. В этом месте Виктор несколько раз коротко простонал и, что-то пробормотав, отвернул голову. Брюс сообщил, что привел подозреваемого и это поможет ему, Брюсу, почувствовать, что они вместе распутывают это дело. Закончив говорить, он подумал о том, что только что произнес самый длинный монолог в своей жизни.

Брюс открыл дверь в коридор и пригласил Морена и Дарка войти. В палате было только два приземистых кресла, Брюс усадил в них офицера и Феликса. Сам он молча стоял возле кровати и боролся с желанием затянуться сигареткой. Потом вскрыл первую упаковку с пивом и раздал молодым людям по банке. Взяв одну себе, он отошел к окну и некоторое время смотрел на окружную автодорогу, шум которой проникал в палату даже через двойное стекло. Он вдруг вспомнил о Мартине: она всегда смотрит на Сену, когда находится в его кабинете. Такой своеобразный ритуал. Стемнело, дождь все моросил, гигантская змея, образованная зажженными фарами машин, еще сильнее блестела на мокром асфальте. Кобра, ползущая в холод и ночь.

- По-моему, лучшее время, которое мы провели вместе, - это в Риме.

- В Риме, - тихо повторил Брюс.

Парнишка разговорился, надо было осторожно направлять этот словесный поток, чтобы он, чего доброго, не иссяк. Брюс пришел к выводу, что пива маловато. Он и Феликс пили уже по третьей банке. Морен все еще цедил первую. И молчал. Тем лучше. Малыша Морена не проведешь.

- Фирма пригласила всех руководящих сотрудников в Рим, в фамильный дом Андрованди. В то время Марчелло Андрованди был компаньоном отца Жюстена Лепека.

А еще Марчелло Андрованди - дед Карлы и Федерико, подумал Брюс.

- Это был длинный весенний уик-энд. Мой отец был прямо на седьмом небе. Он только что пришел в «Корониду» на должность директора. Наша жизнь переменилась.

- Переменилась?

- До этого папа тоже занимался научными исследованиями. Он много вкалывал, но у него все же оставалось свободное время. Он чаще бывал с семьей.

- А что вы делали в Риме?

- Присутствовали на изысканных обедах с верхушкой римской буржуазии, в саду до поздней ночи играли в бридж. Общались с роскошными женщинами. Отец прекрасно чувствовал себя в этой обстановке. Он все это любил. Это было намного ярче того, что он знал прежде.

- Патрисия Креспи была приглашена?

- Конечно. Она ведь руководила в «Корониде» научными исследованиями.