Кобра

Но спать не хотелось. Он все время думал о проклятой змее на гильзах и никак не мог успокоиться. Какой идиот гравирует на гильзах кобру? Наверное, сам процесс отнимает уйму времени. Чего ради? К тому же он оставляет гильзы на месте преступления, как визитную карточку…

И буквы N.М. Инициалы? Ноле Малан, Нати Мейринг, Норман Мэтьюз? Как вычурные номерные знаки богачей, которые словно кричат: «Посмотрите, какой я! Я как все, но при этом лучше всех».

Гриссел сделал один международный звонок, а потом вернулся в ЦУИ. Голова у него снова заработала.

— Нам придется послать запрос в Интерпол, — сказал Гриссел ван Вейку. — Насчет кобры и букв.

— Отличная мысль, — обрадовался ван Вейк. — Кстати, у них есть еще база данных по украденным и утерянным документам. Попросить, чтобы пробили по ней Пола Энтони Морриса?

Гриссел понимал, что это бесполезно, но не подавал виду:

— Да, пожалуй.

Он вернулся к себе. В ожидании, пока Ньяти и представитель ГАБ закончат совещаться, он решил немного поработать с документами. Канцелярская работа имела обыкновение накапливаться. Нужно завести дело. Разослать письма своей группе, напомнить, чтобы пересылали ему протоколы допросов и показания свидетелей для раздела А. Потом он должен запротоколировать собственные соображения и слова свидетелей, а в разделе С — заполнить следственный журнал по форме ЮАПС-5, расположить все материалы дела в хронологическом порядке.

Он невольно задумался: как быть с совещанием в консульстве? Вовсе не упоминать о нем или умолчать об отдельных пунктах?

Ньяти позвонил ему через пятнадцать минут.

— Они требуют полного доступа к информации, — сказал полковник. — Так что теперь я вынужден связываться с агентом ГАБ по мере развития событий.

— Сэр, а можно попросить ГАБ проверить по их базам данных киллера, который помечает гильзы…

— Бенни, о гильзах с гравировкой я ничего не сказал. Я вынужден был рассказать об Эдере, потому что не знаю, что именно им удалось подслушать. В целом им известно несколько больше, чем Грейбер.

— Ясно.

— Новости есть?

— Нет, сэр.

— Бенни, езжай домой и поспи. Передай людям Филипа, пусть разбудят тебя только в том случае, если раскопают что-то важное.

Глава 15

Он поехал домой.

Алекса наверняка еще не спит. Она была настоящей «совой» — могла не спать до утра. По вечерам, если его не было дома, она отвечала на электронные письма и говорила по телефону. Проверяла бухгалтерию звукозаписывающей компании, прослушивала диски, присланные подающими надежды музыкантами («А вдруг…»), и спрашивала, как у него прошел день, когда он наконец возвращался.

Она же и готовила еду. Он подозревал, что таким образом Алекса подавляет тягу к спиртному, пытается вернуться к нормальной жизни, создать домашнюю, уютную атмосферу. В конце концов, в юности она вела богемную жизнь, потом много лет была несчастлива в браке. А еще он подозревал: она думает, что он ожидает от нее такого поведения, хотя сам он это и отрицал.

Готовить Алекса не умела. В число ее талантов склонность к кулинарии не входила. Она часто отвлекалась, если получала эсэмэску или ей звонили, поэтому не помнила, какие ингредиенты добавила, а какие — еще нет. Да и вообще ее вкусовые пристрастия оставались сомнительными. Она несколько раз пробовала соус к макаронам, объявляла, что вышло «идеально», но когда раскладывала еду по тарелкам и приступала к еде, то часто хмурилась и говорила:

— Что-то не так. Может, ты тоже попробуешь?

Он обычно лгал, что ему все нравится. Но такая ложь не считается. Это ложь во спасение.

Большая ложь, о которой он не говорил, которой ни с кем не мог поделиться и которая делалась все более невыносимой и все сильнее давила на него, пока он ехал к Алексе по темному, тихому шоссе, касалась секса.

Он громко выругался. Жизнь не дает ему передышек!

Если пить, как пил он, семь дней в неделю, о сексе вообще забываешь. Когда на него иногда накатывало, его пропитанный спиртным организм все равно не слушался.

Потом он бросил пить, и тогда проявились последствия. Самая большая проблема — желание исцелиться с помощью бутылки. Вместе с желанием выпить возвращалось и либидо. И это в таком возрасте, когда позади уже много лет, а красавицы не выстраиваются в очередь, желая тебе угодить.

И вот что самое странное. Полгода назад он был по уши влюблен в Алексу и испытывал огромное желание заняться с ней любовью, долго и как полагается. Он восхищался ее чувственными, красивыми губами, щедрыми и мягкими. Ему нравилась ее пышная грудь. Он тогда, как Купидон, мог часами описывать понравившийся ему бюст.

Кроме того, у Алексы был ее неповторимый голос, и ее осанка, и проницательный взгляд. Она как будто видела его насквозь, читала его мысли, но не проникалась к нему отвращением. Его с самого начала влекло к ней — еще с давних пор, когда она только начала выступать на сцене, а Бенни был одним из толпы безымянных фанатов, который любовался красивой певицей по телевизору и лелеял нескромные мечты. Он с ума по ней сходил.