Кобра

– Это безнадежно, – со вздохом сказал Колли Хол-лоран, рассматривая городской пейзаж из удобно расположенного окна на восьмом этаже. – Мы можем днями сновать взад и вперед по разоренным зданиям и не обнаружить никакой зацепки.

– Ты можешь бросить это занятие, когда пожелаешь, – прозвучал единственно возможный ответ Дойча. Сидя на полу, он изучал довоенную карту южной части Кранака.

– Охо-хо. Ладно, раз ты так благодарен за то, что мы делаем, я думаю, что еще немного останусь в деле.

Теперь настал черед Дойча вздохнуть.

– Очень хорошо. Если это хоть немного поможет облегчить твое негодование, я должен заметить, что слегка переборщил в передаче всего этого Боргу и его компании. О'кей? Теперь-то ты оставишь свои мелкие колкости?

– Я могу оставить их когда угодно. Но тебе все же придется расхлебывать то, что ты делаешь с этими людьми, точно так же, как и то, что ты делаешь с собой.

Дойч фыркнул.

– Ты хочешь сказать, что я подорву боевой дух, так сильно заводясь из-за нереальных планов и целей?

– Хорошо, раз уж ты заговорил об этом…

– Понимаешь, я не завожу себя нарочно, держусь, сколько могу. А что касается подполья… – он передернул плечами, и от этого движения карта захрустела.

– Ты просто не понимаешь положения, в котором оказался Адирондак, Колли. Мы – приграничный мир, так нас все воспринимают в Доминионе. Насколько я знаю, и Трофты тоже. Мы должны доказать, что тоже чего-то стоим, и единственный способ сделать это – выбросить Трофтов из нашего мира.

– Да, я знаю. Это выношенная тобой теория, – кивнул Холлоран. – Мой вопрос состоит в том, что будет ли это тем самым главным достижением, которое люди запомнят лучше остального.

– А что еще можно запомнить в этой войне?

– хмыкнул Дойч.

– Во-первых, сам дух. А на Адирондаке появился чертовски замечательный дух, – он вытянул руку и начал загибать пальцы. – Первое: здесь на планете мы не столкнулись ни с одним по-настоящему коллаборационистским правительством. Это заставляет Трофтов тратить невероятно большие силы на административную работу и политику, то есть, заниматься тем, что они могли бы возложить на вас. Второе: местное правительство, которое они были вынуждены поставить, причиняет больше беспокойства, чем пользы. Помнишь, когда Трофты в Кранаке и Дэнниморе пытались ввести трудовую повинность с целью проведения ремонта Главного Моста?

Дойч улыбнулся.

– Многочисленные, противоречащие друг другу приказы, неподходящее оборудование и хорошо инсценированный дефицит материалов. Из-за всего этого у Трофтов на работу ушло в два раза больше времени, чем могло бы, если бы они делали ремонт сами.

– И все люди, ответственные за этот провал, рисковали жизнью, выплыви все это наружу, – напомнил ему Холлоран. – И все эти вещи делали простые штатские люди, совершенно непричастные к подполью. Я еще ничего не говорил о тех жертвах, которые готовы принести подпольщики, о том упорстве, которое они проявляют изо дня в день на протяжении уже трех лет. Может быть, ты и не в восторге от своей планеты, но я был бы чертовски горд, если бы на Аэрай в подобной ситуации сделали хотя бы половину того, что я видел здесь.

Дойч сжал губы и опустил глаза на карту, лежавшую у него на коленях.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Тогда я должен признать, что наши дела не так уж плохи. Но в этой игре «если» и потенциальные возможности не учитываются. Если мы проиграем, никому не будет дела до того, сколько усилий мы приложили, все или не все. И никто нас не запомнит. Только имена победителей записываются в книгу истории.

– Возможно, – кивнул Холлоран. – А может быть, и нет. Ты когда-нибудь слышал о Масаде?

– Нет, похоже не приходилось. Что это за битва?

– Осада. Это случилось в первом веке на Земле. Римская империя вторглась в одну страну. Мне кажется, сейчас она называется Израиль. Группа местных защитников, даже не знаю, были они регулярной армией или партизанами, укрылась на вершине плато, которое называлось Масада. Римляне окружили его и пытались взять в течение целого года.

Темные глаза Дойча не мигая смотрели на рассказчика.

– И что, им это удалось?

– Да, только защитники плато поклялись, что живыми не сдадутся. И когда римляне вошли в лагерь, они увидели только мертвые тела. Люди предпочли плену смерть.

Дойч облизал пересохшие губы.

– Я бы предпочел прихватить с собой еще несколько римлян.

Холлоран пожал плечами.

– Я бы тоже. Но дело не в этом. Они проиграли, но не стали побежденными. Чувствуешь разницу? И хотя в этой войне римляне победили, Масада все же не была забыта историей.

– Хм. – Дойч устремил взгляд в пространство, потом снова поспешно углубился в изучение карты.

– Хорошо, но все же эту мне хотелось бы закончить по-другому. Какой будет наш следующий шаг?

Холлоран снова взглянул в окно, размышляя над тем, как подействовала его короткая беседа на боевой дух товарища.

– Пара безусловно приметных строений к юго-западу, которые могли бы служить хорошим прикрытием для охраны или для скрытого подземного хода. А там, немного дальше за стеной ограждения начинаются настоящие джунгли.