Кобун

— Ты бы хоть предупредил, что у тебя какая-то очень важная встреча. Вырядился, будто на прием к императору. Я бы машину взял, у меня права есть.

— Как дам больно! Меня уже с утра кто только не шпынял внешним видом, — ворчу в ответ. — Давай лучше грузиться.

— Я серьезно, Тэкеши-сан.

— Я тоже. На мятой «тойоте» приехать в гости — это попса. А на «Урале» эксклюзивном, которого в Токио по пальцам одной руки пересчитать — это прикольно. Это — стиль!

Макото хмыкает и помогает уложить два тяжелых баула в коляску. Сверху аккуратно укладываем большую коробку из-под торта и все накрываем чехлом. Устраиваюсь позади водителя на пассажирском сиденье, затягиваю ремешок шлема. Я — очень законопослушный гражданин. Нечего на меня пялиться.

Поехали…

У входа в небоскреб нас встречает пара мрачных ребятишек. Похоже, Кэйташи вставил подчиненным пистон за все хорошее, вот и хмурятся.

— Здесь парковка запрещена! — бурчит левый.

Улыбаюсь, снимаю шлем.

— Парень, плохо слышишь? — вторит ему правый.

— У меня встреча с господином Гото. Меня должны ждать.

В глазах мрачных пупсов мелькает понимание. Сгибаются в глубоком поклоне, чуть не втыкаясь патлатыми головами в коляску. Макото вылезает, убирает чехол и передает баулы охранникам, коробку я забираю сам. Когда уже собираюсь зайти внутрь, байкер тоже сгибается в прощальном приветствии. Да они что, издеваются все? Ну, надел я свой самый модный костюм, так это не делает меня боссом борекудан! Блин, как же все запущено…

В лифте меня сопровождают четверо. Двое с улицы с каменными мордами волокут баулы, еще пара вежливо смотрит куда-то мимо. Когда выходим в коридор, спрашиваю, обращаясь ко всем и никому конкретно:

— Как там здоровье у Хасэгава-сан? Все хорошо?

Сглупил. Теперь все четверо опять буквой «зю», вызвав оторопь у рассыпанных по коридору телохранителей оябуна. Ладно, что поделаешь. Лучше молчать, за умного сойду.

Наконец передо мной распахивают двери и я оказываюсь в знакомой комнате. Тот же столик, на котором уже стоят два чайных набора. Та же миловидная женщина в кимоно. И босс местного отделения Инагава-кай, господин Акира Гото.

— Коннитива, Гото-сама. Большое спасибо, что уделили мне время, — кланяюсь, не выпуская из рук коробку. По бокам от меня кладут баулы, охрана испаряется.

— Присаживайся, Тэкеши-сан. Рад тебя видеть.

О как, уже не «кун», уже «сан». Расту потихоньку в рангах. И обращение по имени в формальной беседе — тоже неплохой признак. Значит, на меня не обижены. А то я кораблик сжег, полицию на уши поставил.

Ставлю коробку справа от себя, устраиваюсь у столика. Чай буду пить. О смысле жизни беседовать. Хорошо. Самое главное — мандраж куда-то ушел. Утром еще чуть потряхивало, особенно после игр с собственными потрохами. Но сейчас — привычный легкий налет пофигизма. Вежливого, самого собой. Но на грани «ты меня уважаешь, как я тебя уважаю?».

Когда ополовинили первую пиалу с пахучим напитком, старик чуть заметно кивает, разрешая переходить к делам.

— Я выполнил вашу просьбу, Гото-сама. Надеюсь, гости с континента поймут намек правильно.

— Да, я смотрел новости. И «москиты» прислали гонца с извинениями сегодня утром.

Отлично, значит все получилось как нельзя лучше.

— Могу я попросить еще один столик для подарков?

Из-за спины черными тенями появляются два мужика с отметинами на лицах, ставят рядом с коробкой еще один чайный столик. Я взгромождаю туда картонку, снимаю крышку. На Гото-сама пялится выпученными глазами голова Чжа Хон. Замотанная в пленку, чтобы не воняла.

— Этот человек проявил неуважением к вам и к семье. Я решил, что таким образом он лучше сможет высказать глубокие извинения за недостойное поведение.

Кланяюсь охранникам, которые так и замерли поблизости:

— Не могли бы вы достать все остальное из сумок и положить рядом? Это тоже принадлежит Инагава-кай.

На полированную поверхность выкладываются толстые пачки денег, целлофановый мешок с драгоценностями и два увесистых пакета с белым порошком.

Ткнув в них пальцем, извиняюсь:

— Не знаю точно, что именно здесь. Надеюсь, не сахарная пудра. Из сейфа забрал. Покойнику вряд ли понадобится.

Чуть прикрыв глаза оябун рассматривает дары. Затем переводит взгляд на меня и салютует пиалой с чаем:

— Ты очень интересный человек, Тэкеши-сан. Очень… Если не тайна, сколько человек мешало тебе собрать трофеи на яхте?

— Семеро, не считая хозяина.

— Да. Семеро. И ты сумел выполнить мою просьбу максимально быстро и тихо. Ни одна собака в Йокогаме не слышала ни звука, ни крика, ни выстрела. Мало того, ты поделился добычей, которая полностью принадлежала тебе… И за все это ты всего лишь хочешь?..

— Я буду безмерно благодарен, если вы примите мою клятву и сделаете кобуном. Честь семьи — не пустой звук для Тэкеши Исии. Вы это знаете.

— Знаю, Тэкеши-сан.

Оябун задумывается. Минуты через три шевелит мизинцем и возникшая из ниоткуда женщина подливает нам чай.

Наконец старик спрашивает:

— Представим ситуацию, что семья не смогла тебя принять. Чем ты тогда займешься?

— Создам свою. Согласую рынок, на котором буду работать. И стану выращивать собственную империю.

— Например?