Я жил на хуторе… [25]Был стар я, немощен. ПослалЯ табунок коней к обозу,Мушкеты, пушку и два возаПшена, пшеницы, что собрал.Я все пожитки передалСвоей Украине. Пряча слезы,Трех сыновей послал. Пускай, —Я, грешный, думал, — боже, боже!Хоть лепта и скудна, но все жеПойдет за наш родимый край,За церковь, за народ, покудаЯ тут за всех молиться буду,Коль сам я слаб, не в силах встатьИ руку на врага поднять!..Нас дома трое лишь осталось:Данило, мой подручный, яДа Прися, доченька моя.Она лишь только подрастала,Лишь созревала, наливалась,Моя черешенка!.. Не далМне дочерью налюбоватьсяСвятой владыка, — может статься,За прежние грехи каралМеня, седого!..Не ходилиКсендзы, а люди их возили,Как кони, из села в село.Творилось этакое зло!Однажды ночью их, проклятых,Ко мне на хутор занесло.Разнузданная челядь — каты,Драгуны с ними… Дай же мнеКогда-нибудь, мой боже милый,В твой мир вернуться из могилы —Изжарю шляхту на огне!Не трепещи, сынок мой, в страхе…Все изверги ксендзы, все ляхиПерепились, и Присю — хвать!И с нею заперлися в доме.А пьяная вся челядь спатьСвалилась в клуне на соломе.Драгуны тоже… Мы с ДанилойСоломы в сени натащилиИ дом и клуню подпалили.Проклятым больше уж не встать,Детей казачьих не терзать!Мы в пепел катов превратили.Но Прися, бедная моя,Сгорела с катами… А я…На пепелище водрузилиМы крест с Данилой, помолились,Поплакав, боль перемоглиДа на коней, туда — к обозу!Трех сыновей моих нашли,Да, в добрый час, и полеглиВсе вместе тут!... . . . . . . . . . . . . . . . . . .А как мы бились, умирали,За что мы головы теряли,За что — в курганах?… Поживешь —Дознаешься, быть может, тоже.Ведь слава-то грохочет все жО наших головах… Быть может,И про курганы и про насСлепые лирники по селамПравдивой думой невеселойРасскажут людям…»