Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами.

Другой в этой ситуации избрал бы тактику подчеркнутой почтительности и предупредительности. Но Поппер, когда его охватывало нервное напряжение, выбирал иной путь — неприкрытую агрессию. Вот и на сей раз его угораздило разразиться гневной тирадой в адрес философских оппонентов. Главной мишенью его насмешек стал Витгенштейн, которого Поппер обвинил в том, что он, подобно католической церкви, запрещает дискуссии по тем вопросам, ответа на которые не знает.

Шлик с отвращением покинул собрание, не дожидаясь конца. Позже он жаловался Карнапу, что Поппер передразнивал Витгенштейна. Следует отдать должное честности Шлика, который впоследствии, невзирая на этот неприятный факт, рекомендовал «Logik der Forschung» к публикации. Но одно дело — рекомендация и совсем другое — членство в кружке, где было два основных требования к кандидатам: блестящий интеллект и умение вести себя корректно. Возможно, отношение к Витгенштейну было третьим критерием. Этот экзамен Поппер провалил по всем статьям. По-видимому, после злополучного вечера в кружке Гомперца Шлик больше не рассматривал возможность приглашения Поппера в Венский кружок — по крайней мере, об этом не существует ни единого упоминания. Да и сам Поппер, по свидетельству Джозефа Агасси, неоднократно говорил, что проблема в его отношениях с кружком сводилась к его, Поп-пера, нежеланию признавать Витгенштейна великим философом.

Всю свою жизнь Поппер будет преувеличивать размеры пропасти, лежавшей между ним и Венским кружком. Членов кружка, писал он с очаровательной самоуверенностью, можно было разделить на две группы — «тех, кто признавал многие или почти все мои идеи, — и тех, кто чувствовал, как опасны эти идеи, и пытался им противостоять».

Но если отбросить мотив своекорыстия, нельзя не признать, что в борьбе с Венским кружком Поппер всегда точно целился и бил без промаха. Он раскопал, отряхнул от пыли двухвековой давности и до блеска отполировал интеллектуальное копье, которым намеревался поразить основополагающий принцип Венского кружка.

В XVIII веке шотландский философ Дэвид Юм впервые поставил под сомнение индуктивные умозаключения. Если до сих пор каждое утро всходило солнце, вопрошал Юм, является ли это рациональным основанием для вывода, что оно взойдет и завтра?

Юм полагал, что нет. Апелляция к законам природы неизбежно ведет к порочному кругу: единственная причина, по которой мы верим в законы природы, — та, что они не подводили нас в прошлом. Но почему мы должны предполагать, что это как-то влияет на будущее? Бертран Рассел, с его врожденной способностью использовать яркие, запоминающиеся образы, изложил ту же загадку иными словами: «Человек, который изо дня в день кормил курицу, в какой-то момент сворачивает ей шею, тем самым показывая, что взгляды курицы на единообразие мироустройства были не вполне верны».

Поппер показал, что идеи Юма имеют огромное значение для научного метода, который асимметричен по своей сути. Никакое число экспериментов не способно подтвердить верность теории (например, той, что солнце всегда будет восходить), потому что, сколь бы регулярно ни восходило солнце до сих пор, в какой-то момент жизни оно может взять заслуженный выходной. Зато один-единственный отрицательный результат способен доказать, что теория неверна. Даже если мы видели десятки тысяч черных воронов, мы не можем логически вывести из этого, что утверждение «Все вороны черные» верно, — возможно, голубой ворон гнездится прямо за углом. (Один боец ИРА сказал о том же другими словами, от которых холодок пробегает по спине: служба безопасности важного политика может изо дня в день работать без осечки, но если террористу повезет всего один раз, этого будет достаточно.)

Таким образом, теория верификации оказывалась бесполезной. Венский кружок попался в собственные силки. Его знаменитый лозунг, объявлявший бессмысленными все высказывания, не удовлетворяющие критериям осмысленности («осмысленный = аналитический или верифицируемый»), сам проверки не выдержал, ибо утверждение «смысл высказывания — это способ его верификации» само по себе, в рамках собственных терминов, не истинно и не ложно и не поддается верификации. Этот принцип невозможно увидеть, попробовать на вкус, понюхать или ощутить; его нельзя воспроизвести в лабораторных условиях или заметить на улице — таким образом, согласно критериям самих позитивистов, он лишен смысла.

Один из разделов Unended Quest Поппер называет «Кто убил логический позитивизм?» и сам же в притворном раскаянии отвечает на этот вопрос: «Боюсь, я вынужден признать себя виновным». При этом он жалуется, что, поскольку «Logtk der Farschung» вышла в Англии только через четверть века и поскольку сам он, будучи венцем, сталкивался с теми же вопросами, что и Венский кружок, в англо-американском философском мире его считают позитивистом. Действительно, его, как и Витгенштейна, упорно связывали с этим кружком, к которому ни тот, ни другой никогда не принадлежали.