Кочевая кровь

– У меня вопрос, товарищ майор, – со своего места поднялся Геннадий Клементьев. – В нашем, Заводском районе проживает небольшая цыганская диаспора, семей примерно двадцать. До сих пор особых хлопот они нам не доставляли.

– Чем в повседневной жизни занимаются ваши цыгане? – спросил Комаров.

– Женщины гадают в людных местах, попрошайничают, перепродают дефицитные товары, мошенничают и воруют все, что плохо лежит. Мужчины целыми днями валяются дома, пьют водку и играют в карты.

– Все слышали, какие виды традиционного цыганского промысла назвал товарищ Клементьев? Из всего перечисленного запомните одно – «попрошайничество». Теперь вернемся к люли. Они в своей повседневной деятельности разительно отличаются от всех привычных цыган. Люли, в силу их исторического развития, не гадают и не занимаются перепродажей товаров. Они даже селятся не в городе, а на свалке. Основной доход люли получают с переработки бытового мусора и попрошайничества. Теперь представьте, что будет, когда на улицах нашего города столкнутся две группы попрошаек: с одной стороны – наши местные цыгане, с другой стороны – люли. Город у нас не резиновый, много подаянием не соберешь. При столкновении двух групп женщин-попрошаек неизбежно произойдет дележ территории. Естественно, наши цыгане грудью встанут на защиту своих «промысловых угодий». Но люли тоже кормиться с чего-то надо. Я даже думать не хочу, во что может вылиться это противостояние. Люли хоть и считаются самой мирной цыганской народностью, но ножи у них тоже имеются.

Я посмотрел на гипсового Ильича, на прицепленный к занавесу лозунг: «Перестройка – дело каждого!»

«Если всмотреться в профиль Ленина, – подумал я, – то он всегда лукаво ухмыляется, мол, не все так просто, ребята! Покопаетесь еще в грязи, что я вам оставил».

Пока я рассматривал Ленина, в зале возник спор.

– Геннадий Александрович! – в голосе Комарова послышались повелительные нотки. – Вы что, нам предлагаете изолировать всех местных цыган и держать их в импровизированном концлагере до тех пор, пока люли не уедут? Не проще ли поставить заслон перед кочевниками и не допустить их появления в городе? Все, вопрос закрыт! У секретаря совещания получите разнарядку, кто сколько человек должен будет выставить на вокзал седьмого мая. Тактически операцией будет руководить подполковник Орехов, начальник отдела обеспечения охраны общественного порядка областного УВД. Теперь перейдем к делам текущим.

Все начальники в зале, как по команде, склонили головы к нераскрытым ежедневникам. Отвечать за текущие дела никому не хотелось.

– Подполковник Клементьев, – Комаров обратился к Геннадию Александровичу по званию, что означало «сейчас ты у меня за свой язык поплатишься!», – чем вы объясните падение показателей в вашем районе?

Клементьев встал.

– У меня общий процент раскрываемости преступлений остался на уровне прошлого года.

– При чем здесь общий процент? – «удивился» Комаров. – Давайте поговорим о частностях. У вас в Заводском районе раскрываемость квартирных краж упала на ноль два процента, по раскрытию уличных хулиганств вы отстаете от прошлого года на целый процент! Сейчас май месяц, вы с чем думаете к полугодию подходить?

«Зря он стал спорить с Комаровым, – подумал я. – У кого цифры в руках, тот всегда прав».

– Малышев! – закончив тыкать Клементьева носом в упущения по службе, Комаров поднял с места нашего начальника РОВД. – Городская свалка находится на твоей территории? Завтра представишь мне обзорную справку о ней. Даже не так. Не будем откладывать полезное дело в долгий ящик. После совещания зайдешь ко мне и все устно доложишь.

Еще некоторое время будущий начальник штаба опрашивал руководителей органов о перспективах окончания полугодия, кого-то из начальников хвалил, кому-то угрожал выговором. За полчаса до обеда Комаров объявил об окончании совещания и распустил всех по домам. Я и Малышев пошли к нему на ковер.

В кабинете у Комарова начальник райотдела подтолкнул меня вперед.

– Товарищ майор, вот он, Лаптев, все вам расскажет о городской свалке. Он лучше меня разбирается в обстановке на полигоне.

– Присаживайтесь, товарищ Лаптев, – предложил бледнолицый «граф». – Рассказывайте, что там у вас и как.

Я подошел к столу Комарова, не спрашивая разрешения, по-хозяйски разложил на столешнице папки с бумагами.

– Это территория, занимаемая полигоном твердых бытовых отходов, – я провел рукой над папками, посмотрел на «графа». Он согласно кивнул, такой наглядный рассказ его устраивал. – Полигон делится на две части: свалка бытовых отходов и полигон для строительного мусора. У полигона для строительного мусора день и ночь горит отвал. Отвал – это такая широкая траншея, в которую бульдозером спихивают все, что может гореть. Один раз в неделю отвал подпитывается самосвалом угля.

Комаров закурил, выложил пачку папирос перед собой. Я забрал папиросы и пристроил их на углу у крайней папки.