Кочевая кровь

По шагам я определил, что возвращается Марина. Скрипнула давно не смазанная дверь, подали свой голос рассохшиеся половицы. Марина обняла меня сзади и затряслась в пьяных рыданиях. Горячие слезы потекли мне на шею. Сквозь всхлипывания она шептала:

– Андрюшенька, я так люблю тебя. Я буду любить тебя вечно. Я все тебе прощу.

– Что ты собралась мне прощать? – напрягся я.

– Все, все, что ты успел сделать, я все тебе прощу. И Ингу, и Лариску, и даже ее.

– Кого «ее»? – спросил я металлическим голосом.

– Не знаю кого, но чувствую, что между мной и тобой была женщина. Забудь про нее. У тебя есть я, и больше ты ни о ком не думай.

– Никого между нами не было! – я повернулся к Марине и поцеловал ее соленые от слез губы.

Будильник на полке показывал десять вечера. Я недвижимо простоял у окна три часа. Все это время моя душа металась по планете Земля, но так и не нашла, с кем бы посоветоваться и получить ответы на мучившие меня вопросы. Наталья была далеко, Марина – рядом. Я перешагнул через себя и остался с ней.

Наступил новый, 1984 год. По настоянию Марины мы встречали его у моих родителей. Отец с матерью были очарованы моей избранницей. Особенно понравилось моей матушке стремление Марины поступить в институт и получить высшее образование. Согласно теориям моей мамаши, у мужа и жены должно быть одинаковое образование. Она искренне считала, что если у меня диплом юриста, то с пэтэушницей я никогда не создам нормальной семьи. «Вам будет не о чем разговаривать», – убеждала меня мать. Я всегда относился к ее ретроградским теориям скептически, но какое-то рациональное зерно в них было.

Хотя если брать в пример Верх-Иланск, то высшее образование у женщины там ценилось гораздо ниже, чем умение делать вкусные заготовки на зиму. Что говорить, прав Карл Маркс: «Бытие определяет сознание». Зачем доярке диплом гуманитария? Рассказывать коровам, почему в произведениях Алексея Толстого нецензурные слова пишутся с точками посередине, а у Маяковского – без всяких точек?

«Ели ты женишься на Марине, то сделаешь правильный выбор!» – внушала мне мать.

«Женюсь, когда с жильем определимся», – отвечал я.

В марте к нам в гости, буквально на полчаса, приехала Наталья. После расставания в больнице я видел ее в первый раз. Наташка вела себя так, словно между мной и ею никогда ничего не было. Мои худшие опасения сбылись – она стала равнодушна ко мне.

– Желаю вам долгой счастливой жизни! – прощаясь, сказала Наташа.

– Спасибо! – я по-родственному чмокнул ее в щечку.

Марина поморщилась. Видать, кое-что про Верх-Иланск она все-таки знала, а если не знала, то догадывалась, а если не догадывалась, то могла догадываться. Словом, Наташа была холодна ко мне, а Марина не очень-то обрадовалась визиту сестры.

Наверное, пожелания Натальи не были искренними. «Счастливо жить» с Мариной у меня не получилось. Наши разногласия начались едва ли не с первых дней совместной жизни.

В январе 1984 года от Кировского райисполкома мне выделили ордерную комнату гостиничного типа в общежитии на улице Металлистов. Комнатушка была крохотная – 12 квадратных метров, но как жилье, вполне пригодная: окно выходило на солнечную сторону, в санузле белел фарфором унитаз, в сидячую ванну можно было напустить горячей воды и блаженствовать, распаривая больные ребра.

Марина, осмотрев комнату, жить в ней категорически отказалась.

– Андрей, мне из Кировского района до работы добираться часа полтора, не меньше. В смену я больше не работаю, только в день. Во сколько я должна вставать, чтобы успеть на завод к девяти часам?

– В Кировском тоже есть хлебозавод, отчего бы тебе не перевестись туда? – возразил я.

– Никуда я переводиться не буду. Здесь я в смену пойду работать, а на своем хлебозаводе я через год-два стану главным технологом. Зачем мне идти на понижение?

– Что ты предлагаешь? – помрачнел я.

– Давай обменяем эту комнату на другую, в Заводском или Центральном районе.

– Марина! – я еле сдержался, чтобы не нагрубить ей. – Ты прекрасно знаешь, что Кировский район – это гетто, никто сюда меняться не станет. Кировский район – самый непрестижный в городе, мы даже с доплатой отсюда не выберемся.

– Тогда давай дождемся, когда мне дадут гостинку, и две КГТ обменяем на однокомнатную квартиру, где-нибудь поближе к заводу.

– Здорово! Если тебе добираться до работы полтора часа, то это катастрофа, а если мне – то в самый раз. Марина, ты отработала день и пошла домой, а я в любой день могу на работе допоздна задержаться. Ты обо мне нисколько не думаешь?

– Ты мужчина, ты все выдержишь, – она прильнула ко мне, ласково замурлыкала, и я уступил.

Временно мы пустили в мою КГТ квартирантов, а сами стали снимать квартиру в Центральном районе. Летом Марина получила обещанную ордерную гостинку, и мы стали прорабатывать варианты обмена, но, как я и ожидал, переехать в Кировский район желающих не было. Я бы сам туда по доброй воле ни за что не поехал, но меня никто не спрашивал, что я хочу, а чего нет.

Как-то, проштудировав газету с объявлениями об обмене жилплощади, я подумал: