Кочевая жизнь в Сибири

Вы, доверчиво слушающие рассказы охотников и с энтузиазмом выслежи­вающие по следам медведей, ожидающие, что опасности рождают храбрость, а чем сложнее обстановка – тем больше храбрости, слушайте историю Расселаса, неопытного охотника на медведей[62]!.. Около полудня, когда мы шли по краю узкой, поросшей травой долины, окаймленной густым смешанным лесом, один из погонщиков вдруг закричал: «Медведь!», нетерпеливо указывая вниз, на большого чёрного медведя, который беззаботно бродил по высокой траве в поисках черники и подходил всё ближе и ближе к нашей стороне оврага. Он, очевидно, ещё не заметил нас, и вскоре отряд, который собрался напасть на него, состоял из двух камчадалов, майора и меня, вооруженных до зубов ружьями, топорами, револьверами и ножами. Осторожно пробравшись через лес, мы незаметно заняли выгодную позицию на опушке прямо перед его Косолапым Величеством и спокойно ждали, когда он приблизится. Поглощенный поеданием черники и совершенно не подозревая о своей неминуемой судьбе, он медленно и неуклюже ковылял в нашу сторону. Когда до него оставалось не более пятидесяти ярдов, камчадалы опустились на колени, выставили вперёд длинные тяжёлые ружья, крепко упёрлись сошками в землю, трижды благоговейно перекрестились, глубоко вздохнули, тщательно прицелились, закрыли глаза и спустили курки... Послышалось долгое шипенье, во время которого камчадалы добросовестно держали глаза закрытыми, и, наконец, ужасный грохот возвестил о начале битвы, за которым немедленно последовали ещё два резких выстрела из моей с майором винтовок. Когда дым рассеялся, я нетерпеливо приподнялся, чтобы увидеть, как зверь бьётся в предсмертных судорогах; Но каково же было мое изумление, когда я увидел, что вместо того, чтобы брыкаться в последних конвульсиях, как сделал бы зверь, обладающий хоть каким-то чувством приличия, после такого обстрела, это несговорчивое животное галопом мчится прямо на нас! Такого варианта в программе представления не было! Мы не рассчитывали на контратаку, а свирепость, с которой медведь продирался к нам через кусты, не оставляла места для сомнений в серьезности его намерений. Я попытался припомнить какой-нибудь исторический прецедент, который оправдал бы мою попытку взобраться на дерево, но мой ум был в таком возбуждении, что я не мог воспользоваться своими обширными историческими познаниями. «Человек может знать все семь частей Корана наизусть, но когда медведь придет за ним, он не вспомнит и алфавит!» То, что надо делать в самом крайнем случае, никогда не предугадаешь! Но ещё один выстрел из револьвера майора, оказалось, изменил первоначальный план действий медведя, и, внезапно свернув в сторону, он проломился сквозь кусты в десяти футах от дул наших пустых винтовок и исчез в лесу. Тщательный осмотр листьев и травы не выявил никаких следов крови, и мы неохотно пришли к выводу, что зверь остался невредим.

Что ж, охота на медведя с русским ружьём – очень приятное и совершенно безопасное развлечение! Для медведя. У него всегда будет достаточно времени, чтобы после того, как ружьё начнет шипеть, съесть сытный обед из черники, пробежать пятнадцать миль через горный хребет в соседнюю долину и спокойно заснуть там в своей берлоге, прежде чем произойдет смертельный выстрел!

А вот для окружающих всю следующую неделю было весьма небезопасно предлагать майору или мне  «котлеты из медвежатины»…

В тот вечер мы остановились на ночлег под огромными раскидистыми ветвями корявой березы, в нескольких верстах от места нашего подвига, и рано утром в пятницу отправились в Седанку. Когда до деревни оставалось вёрст пятнадцать, Додд предложил поскакать галопом, чтобы испытать наших лошадей и согреться. Так как мы оба были на хороших лошадях, то я вызвал его на скачки до самого поселка. Из всех безрассудных головокружительных поездок, которые мы когда-либо совершали на Камчатке, эта была худшей! Лошади, как и их всадники, скоро пришли в такое же возбуждение, что как безумные прыгали через овраги, стволы, валуны и лужи. Один раз меня чуть не стащило с лошади, когда я, продираясь сквозь кусты, зацепился винтовкой за ветку, и несколько раз мы оба едва не расшибли себе головы о деревья. Приближаясь к деревне, мы увидели трёх или четырёх камчадалов, рубивших дрова. Додд издал ужасающий крик, похожий на боевой клич индейцев сиу, пришпорил коня, и мы полетели на них, как молнии. При виде двух смуглых незнакомцев в синих охотничьих рубахах, сапогах и красных шапках, с пистолетами и ножами на поясе, бросившихся на них, как мамелюки, бедные камчадалы побросали топоры и, спаслись бегством в лесу. За исключением тех моментов, когда меня чуть не стащило с лошади, мы ни разу не натянули поводья! И вот теперь наши животные стояли в деревне, тяжело дыша и все в пене. Если вы как-нибудь захотите увидеть искру интереса в глазах Додда, спросите его, помнит ли он скачки с препятствиями у Седанки!