Кочевники времени<br />(Роман в трех частях)

Надеюсь, у меня хватило самообладания, чтобы сдержать свое изумление при виде женщины, положившей руку на плечо деспота, повелителя большей части Африки и всей Европы. Наши взгляды встретились; с мимолетной улыбкой она приветствовала меня и затем повернула голову, чтобы что-то сказать Гуду. Это была Уна Перссон! Теперь я понял, почему она так быстро возвратилась в Африку, почему не хотела брать меня с собой. Стало быть, она уже тогда поддерживала отношения с Черным Аттилой?

Внешность генерала Гуда ничуть не отвечала тому образу, который я успел создать в отношении его личности. Он был так же высок, как солдаты его Львиной Гвардии, и очень строен. Он двигался — иначе не скажешь — со своеобразной неуклюжей грацией. На нем был превосходно сшитый вечерний костюм без всяких орденов и украшений. Я ожидал увидеть полководца со сверкающими глазами, но этот человек средних лет обладал изысканной внешностью высокопоставленного дипломата. В его волосах и бороде показались первые седые пряди, и его большие темные глаза были полны обманчивой мягкости. Против моей воли, он напомнил мне черный вариант Авраама Линкольна!

Президент Ганди сиял. Его беседа с генералом Гудом явно прошла очень удовлетворительно. Маленький индиец был одет, как обычно, в легкий костюм из хлопчатобумажной ткани, как мы его называли здесь, «бомбейского покроя». Они уселись, и поскольку при появлении высоких персон мы встали, мы тоже заняли свои места снова. Ужин начался при довольно кислом молчании, однако затем атмосфера постепенно начала улучшаться. Генерал Гуд довольно дружески беседовал с президентом Ганди, помощниками президента и Уной Перссон. Я немногое мог уловить из их разговоров — достаточно, чтобы знать, что это был всего лишь обыкновенный светский обмен ничего не значащими фразами, как это принято у политиков при подобных обстоятельствах. Из чувства такта, быть может, не совсем уместного, во время обеда я пытался не смотреть в сторону мисс Перссон и полностью посвятил себя даме, сидевшей по левую руку от меня. Эта особа казалась одержимой идеей переселить в Африку множество видов птиц, которые во время войны были в Европе истреблены почти подчистую.

Угощение представляло собой великолепный компромисс между европейскими и африканскими блюдами. Вероятно, это было лучшим, что я когда-либо пробовал до сих пор. Мы уже приступили к сладкому, прежде чем я смог избавиться от разговоров с любительницей орнитологии. Неожиданно я услышал глубокий мягкий голос генерала Гуда, произносивший мое имя, и я, немного смущенный, поглядел в его сторону.

— Так это вы — мистер Бастэйбл?

На этот вопрос я пробормотал утвердительный ответ. Я совершенно не представлял себе, как следует разговаривать с тираном и захватчиком, на чьих руках кровь тысяч невинных людей.

— Я ваш должник, мистер Бастэйбл.

Я ощутил, как вокруг нас постепенно смолкают разговоры, и покраснел. Мисс Перссон, сияя, улыбалась мне, так же, как и президент Ганди. Я чувствовал себя довольно глупо.

— В самом деле, сэр? — спросил я. Все это прозвучало более чем бездарно, поскольку я пытался вновь обрести равновесие, и память моя кричала, что человек этот, вопреки видимости, является заклятым врагом моей расы. Но довольно трудно держаться презрительно и гордо — и в то же время вести себя согласно требованиям этикета. Приняв приглашение на ужин во дворец, я, следовательно, взял на себя обязательство не оскорблять президента Ганди и его гостей.

Генерал Гуд рассмеялся своим глубоким смехом:

— Вы спасли жизнь кое-кому, кто мне дорог. — Он погладил Уну Перссон по руке. — Вы ведь не забыли еще об этом, мистер Бастэйбл?

Я ответил, что не вижу в этом ничего особенного, любой другой сделал бы на моем месте то же самое, и так далее.

— Как мне сказала мисс Перссон, вы проявили большое мужество.

На это я ничего не ответил. Генерал Гуд продолжал:

— В самом деле, без вашей помощи я бы не смог продолжать разрабатывать некоторые свои военные планы. Каким бы ни был цвет вашей кожи, я верю, в вашей груди бьется сердце черного человека.

Воистину, что за причудливая ирония! Ему удалось впутать меня в свои преступления и умело воспользоваться моим смущением.

— Если вы когда-нибудь решите покинуть службу в Бантустане, — продолжал он, — то государство Ашанти с радостью примет ваши услуги. В конце концов, вы уже сейчас доказали свою верность нашему делу не словами, а поступком.

Я чувствовал, что взгляды всех белых в этом зале направлены на меня. Это было уже чересчур. Охваченный гневом, я выпалил:

— Мне очень жаль, сэр, но моя верность «не словом, а поступками» отдана делу пацифизма и возрождения здорового мира. Я не смогу так запросто присоединиться к хладнокровному убийце детей и женщин моей расы!

Теперь в зале царила мертвая тишина. Однако генерал Гуд вскоре разбил ледяную атмосферу, откинувшись в своем кресле, улыбнувшись и покачав головой.