Кочевые народы степей и Киевская Русь

Важное место в жизни носителей салтово-маяцкой культуры занимала торговля. Об этом, в частности, свидетельствует большое количество восточных монет на поселениях и могильниках, находки бус, серег, браслетов, зеркал, которые поступали с Востока и Кавказа. В сферу торговых интересов алано-болгар, по-видимому, входили и сопредельные с ними восточнославянские земли, куда поступала продукция салтовских кузнецов, ювелиров и керамистов.

В письменных источниках VI в. упоминаний этнонима «болгары», по существу, нет. Прокопий Кесарийский, Иордан и другие авторы наследниками гуннов на юге Восточной Европы считали оногуров и кутригуров, обитавших по обоим берегам Дона. В период 60-х годов VI в. — 30-х годов VII в. приазовские и причерноморские племена создают первое государственное образование, так называемую Великую Болгарию. Это было разноэтническое образование, в состав которого, по-видимому, входили кроме болгарских также и венгерские племена. Как полагают исследователи, связь болгар с утрами отражена уже в самом этнониме «булгары», где первая часть «булга» является тюркской, а вторая восходит к утрам.

После разгрома Великой Болгарии хазарами в 60–70-х годах VII в. часть болгар во главе с ханом Аспарухом откочевала через восточноевропейские степи на Дунай. Это событие нашло отражение в хазаро-еврейской переписке. «Они [болгары] оставили свою страну и бежали, а те [хазары] преследовали их, пока не настигли их, до реки по имени Дуна» [20].

Вызывает сомнение, что это сообщение адекватно отражает событие. Конечно, хазары могли преследовать болгар после нанесенного им поражения, но предположить уход значительных масс населения в виде бегства обычного воинского соединения вряд ли возможно. Процесс переселения болгар с Дона на Дунай был сравнительно длительным. Как полагают некоторые исследователи, вначале они пытались закрепиться в районе Поднепровья, но после того, как их и здесь настигли хазары, ушли на Дунай.

Археологически путь болгар в Подунавье прослеживается очень слабо. Попытка связать с ними знаменитый Перещепинский клад, отождествив его с погребением хана Куврата, о чем уже упоминалось выше, не может быть признана безусловной. Во-первых, глухих свидетельств о каких-то «деревяшках», возможно, от гробовища, а также о находке человеческих костей (фрагменте черепа и коленной чашечки) не достаточно для утверждения, что мы имеем дело с погребением хана-кочевника. А во-вторых, весь ритуал захоронения никак не согласуется с выводом исследователей о христианстве Куврата. Не определенной остается также этническая принадлежность кладов-погребений возле сел Келигея — в дельте Днепра, Зачепиловка — на Полтавщине, Глодосы — на Кировоградщине, Вознесенка — на Днепре. Кроме общего вывода о том, что названные древности оставлены кочевниками, ничего более конкретного исследователям установить не удалось.

Набор золотых и серебряных вещей в памятниках типа Малая Перещепина имеет, по существу, интернациональный характер. Это серьги, витые гривны, плетеные цепи, ожерелья из бус, медальоны, лунницы, кресты, имевшие византийское происхождение. Поясные наборы, пряжки с прямоугольными или овальными дужками и щитовидными обоймами, плоские поясные наконечники, накладные бляшки имели распространение в дружинной среде практически всех евразийских кочевников, а также их оседлых соседей. Это относится и к предметам снаряжения всадника: удилам, стременам, седлам, пряжкам и бляшкам от конской сбруи.

Оружие представлено саблями, кинжалами, боевыми топорами, наконечниками копий и стрел.

Набор золотой и серебряной посуды из погребения-клада у села Малая Перещепина — блюда, тарелки, кувшины, вазы, кубки, амфоры, ритоны, ложки — произведены в мастерских Византии и Ирана. Наличие здесь 89 византийских монет, чеканенных между годами 582-м и 668-м, позволяет относительно точно датировать время, когда эти ценности зарыли в землю.

Значительный интерес представляет находка богатого клада у села Вознесенка Запорожской области. Как удалось установить В. А. Гринченко, он находился в одной из ям внутри прямоугольного укрепления, насыпанного из земли и камней. В состав клада входили ювелирные изделия из драгоценных металлов, дружинное снаряжение, две серебряные фигурки орла и льва, навершия знамен. Все это находилось вперемешку с золой и пеплом, а также пережженными человеческими костями. Это наблюдение позволило В. А. Гринченко сделать вывод о том, что открытый объект является коллективным сожжением воинов и полководца, осуществленным в военном лагере [21]. А. К. Амброз полагал, что перед нами — поминальный комплекс, который можно датировать первой половиной VIII в. и связывать с тюрками [22].