Код 2020

— Ехать дали, но штраф пришел. Больше нет ничего человеческого. Я же не буду им что-то предъявлять. Теперь родителей мы не скоро увидим. Итак, о премии можно забыть, когда я ее получу, придется оплатить штраф, а у меня была совершенно другая идея по поводу того, куда потратить эти деньги.

— Мда, теперь я понимаю, почему ты ругаешься. Я сама в бешенстве. Но не переживай, пусть делают что хотят, самое главное было помочь маме, остальное ерунда. Они тоже теперь не скоро к нам приедут.

День с утра не задался, я стараюсь не комментировать больше эту ситуацию со штрафом, стараюсь не накручивать мужа, но внутри меня горит пламя, которое я не могу контролировать, мое душевное равновесие поколебалось. Я звоню маме, делюсь с ней последними событиями, она говорит, что придет на чай в гости, потому что сидит дома одна и не может справиться с беспокойством. Она уже давно нашла дорогу от своего дома к нашему, через лес. Дорога занимает примерно час, в лесу нет полиции. Я говорю мужу об этом, он кивает головой, и улыбается:

— Раньше я подшучивал над тещей, что она ходит по лесам, а теперь думаю попросить ее показать мне самому эту дорогу. Как теперь как партизаны.

— Все это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Я ухожу на кухню готовить оладьи, и с нетерпением жду, когда придет мама. Мамы долго нет, я звоню, а она не берет трубку, я начинаю переживать. Мне давно говорили, что в лесах не безопасно, там могут скрываться беженцы, которых уволили с работы, и у которых не было возможности уехать к себе на родину. Ее телефон молчит, я звоню ее мужу, он говорит, что еще на работе, он будет дома через пару часов и позвонит, если узнает где она. У мамы есть привычка не брать трубку, еще она часто забывает телефон дома, я надеюсь, что причина в этом. Проходит два часа, когда я принимаю решение идти ее искать, раздается звонок. Мама звонит и плачет. Я долго пытаюсь ее успокоить. Она говорит, что дошла достаточно быстро, в лесу проблем не было, но когда она стала входить в наш район, ее остановили сотрудники ГАИ, они долго выясняли, куда она идет и почему она не сидит дома. Потом, ей выписали штраф, заставили написать точный адрес ее местожительства по прописке, выяснили, сколько по времени займет дорога обратно, и сказали, как только она будет дома, скинуть одному из сотрудников на телефон ссылку на ее месторасположение. Я понимаю, что она очень перенервничала, в ее возрасте нельзя так нервничать. Я пытаюсь ее успокоить и перевести все в шутку, я часто замечала, что разговор со мной ей помогает прийти в себя и временно забыть о проблемах. Я говорю с ней около часа, но мне приходится прервать разговор, потому что дети просят позаниматься с ними. Я сажусь рисовать с детьми, муж уже понял, что произошло, я вижу по его лицу растерянность и сожаление, сама же концентрируюсь на детях и не позволяю себе расклеиться. Мы укладываем детей на обеденный сон и тихо уходим в другую комнату. Я сажусь на диван и понимаю, что я больше не могу держать все в себе, слезы льются, и я уже не могу их остановить. Я начинаю рыдать, я понимаю, что так нельзя, надо держаться, но я больше не могу. Эта не справедливость, эта подлость, это парадокс, который происходит с нами, я как будто очутилась в тюрьме, я больше не свободна. Страдают наши родители, я все больше и больше думаю об этом, я уже даже не хочу сдерживать слезы, мне надо поплакать, я не могу всегда быть сильной, с меня хватит. Муж уходит на кухню и приходит со стаканом, в котором виски, он пьет и молчит. Я не пью алкоголь много лет, никакие обстоятельства не могли поколебать меня, но сегодня что-то сломилось во мне, у меня только одно желание, выпить. Я смотрю на стакан, на мужа, беру его стакан в руки, нюхаю, вижу удивленные глаза мужа и понимаю, что это не выход. Ничего не изменится, а валяться пьяной в тот момент, когда нужно думать и анализировать, бессмысленно. Я ставлю стакан в сторону и иду принимать ванную, там я смогу немного прийти в себя.