Код Бытия

Все эти ухищрения стоили чрезвычайно дорого и, по мнению многих специалистов, являлись излишними. Но Ласситер знал: система безопасности окупает себя с лихвой. Это происходило потому, что большую часть доходов фирма черпала из двух источников – участия в судебных спорах между крупными корпорациями или очень богатыми людьми и от содействия в корпоративных слияниях и поглощениях, именуемых на профессиональном жаргоне «СиП». Шла ли речь о ждущей развода (и соответственно половины состояния) супруге коммерсанта или о недружественном поглощении (с последующими увольнениями) – ставки оказывались чрезвычайно высокими. Очень часто на кону стояли сотни миллионов долларов, и секретность – абсолютная секретность – была просто необходима. В идеале, по мнению Ласситера, противная сторона (а противная сторона всегда имелась) не должна была даже подозревать, что его фирма вовлечена в дело. Исключение составляли лишь чрезвычайные обстоятельства или те случаи, когда информация об участии «Ласситер ассошиэйтс» сама по себе могла принести определенную пользу. Тогда расследования велись «шумно», с утечками в прессу, открытой слежкой и вызывающими интервью.

Кроме того, Ласситер не сомневался, что атмосфера тайны импонирует клиентам. Ее обожали директора и президенты компаний, любили юристы и биржевые брокеры. Скрытые камеры, секретные коды, хитроумные запоры придавали им чувство уверенности и убеждали в том, что они не зря тратят свои деньги. Не на последнем месте стояло и удовольствие от ощущения участия в опасной игре. Как однажды выразился Лео: «Да хрен с ними! За две сотни баксов в час я и унитаз поставлю на пружинные подвески».

Но даже имея в своем распоряжении целый мир, Джо Ласситер не мог заставить Джимми Риордана позвонить. Еще утром он велел своей секретарше не соединять его ни с кем, кроме детектива, и в результате в юго-западном углу девятого этажа царила необычная тишина. Время неторопливо перевалило за полдень, но телефон молчал. Ласситер заказал себе сандвичи на вынос из забегаловки, именуемой «Ле бон аппети» («Бонны» – как именовали ее студенты Джорджтаунского университета), и проглотил их перед горящим камином, лениво перелистывая «Информационную войну». Так же неторопливо день начал клониться к вечеру, и Ласситер подумал о возвращении домой.

«Скорее всего возникли какие-то сложности», – сказал он себе. Возможно, Доу потребовал себе адвоката, и его не сразу нашли, или возникла проблема с языком. Хотя вряд ли. Риордан говорил, что захватит с собой переводчика, владеющего испанским и итальянским. Не исключено, что состояние Джона Доу ухудшилось или…

Телефон зазвонил в пять пятнадцать, когда солнце уже тонуло за Арлингтонским кладбищем.

– Я только вернулся, – сказал Риордан.

– Ну и?..

Последовала пауза.

– Значит, хочешь знать, что я выяснил? Отвечаю. Я не выяснил абсолютно ничего, – наконец произнес Риордан.

– Что?!

– Подожди, – сказал детектив и заорал кому-то: – Да, да! Дай мне пять минут! Хорошо? Итак, он устроил мне полную обструкцию, – продолжил Риордан уже в трубку. – Не произнес ни единого слова.

– Как насчет адвоката? Ты спросил парня…

– Похоже, ты не понял. Говорю же: он ни слова из себя не выдавил. Ничего. Мы зачитали ему его права на всех языках и…

– А ты уверен, что он все понял?

– Да, да, понял. Это было видно по его глазам. Он понял каждое наше слово. И что из этого?

– Ему надо было предоставить адвоката.

– Конечно! После пары часов пустого времяпрепровождения я попросил назначить адвоката. Подумал, вдруг тому удастся что-нибудь из него вытянуть? Хотя бы имя. Значит, еще пару часов мы ждали адвоката. А затем еще полчаса протирали штаны, ожидая конца их беседы. Угадай, что из этого вышло? Правильно, ни-че-го. Говорил только юрист, Джон Доу как дерьма в пасть набил. Поэтому я снова взял слово и произнес речь о том, в какой великой стране он находится. Сказал, что у нас все равны и не имеет значения, кто ты, важны лишь твои поступки. Добрые или злые. Я заявил, что нам не требуется его имя, чтобы судить или даже казнить. Он может предстать перед судьей под именем Джона Доу, и приговор будет абсолютно тот же. Если же он откажется с нами сотрудничать, то может уже считать себя трупом.

– Ты это сказал?

– Да, и добавил, что его обвиняют в убийстве первой степени и поджоге, и у нас достаточно доказательств, чтобы добиться его осуждения. Я перечислил все факты, которые мы собрали, и продемонстрировал кинжал.

– Ты принес нож в больницу?

– Я принес не только нож, однако не волнуйся, я за них расписался.

– И как он прореагировал?

– Да никак. Ты сфинкса когда-нибудь видел? – Риордан издал характерный резкий смешок. – Кое-какая реакция последовала лишь тогда, когда я показал парню бутылочку.

– Какую еще бутылочку?

– Флакон от духов или еще хрен знает чего. Тот, что нашли в его карманах.

– Что же он сделал?

– Ничего, но я почувствовал: эта штука для него что-то значит. Его глаза немного округлились.

– Округлились глаза?

– Ага.

– Хм-м…

Детектив проигнорировал сарказм Ласситера.