Код человеческий

Серж и вовсе уволился. Поначалу Матвей назначил его главой рекламного отдела, но необязательность и леность Сержа, вполне прощаемые в полулюбительском бизнесе, теперь оказались неуместны, поэтому после парочки запоротых заданий его вежливо попросили на выход. По слухам, он устроился продавцом в салон сменных панелек для ХАЭНов. Примерно по такому сценарию «Пулю» покинули еще несколько ветеранов. В матвеевском пути «наверх» компания, отчалившая когда-то из безвестного гаража и считавшаяся дружной, продолжила редеть.

К удивлению, повышение в классе не коснулось Юкэ и – почти – Жучка. Они по-прежнему не оставляли мотоциклы и ежедневно развозили почту: Юкэ – особую, Жучок – любую. Правда, последнего осчастливили титулом старшего мотокурьера, но на практике Жук никак им не пользовался. В разраставшейся «Пуле» мотоциклисты вообще оказались на обочине всеобщей денежно-организационной горячки.

Особенно горевать не приходилось. Матвей относился к мотоотделу как к гвардии, сам располагался в старом кабинете (отделанном, впрочем, по последнему слову высокой моды) – очевидно, успех не лишил его толики сентиментальности. Что главному лирика, подчиненным – выгода. Игорь немного перевел дух: зарплата увеличилась, и больше не нужно было с тоской считать каждый грош. А самое приятное заключалось в том, что «Супер-В» перевели на казенное довольствие, «Пуля» отныне заботилась об исправности техники, оплачивала покупку расходников и запчастей. Илья, ревностно отслеживающий, чтобы в заявки курьеров не попадало тюнинговых излишеств, тем не менее не скупился на штатные компоненты даже оригинального происхождения, не говоря уж о качественных техно-дженериках.

«Знаешь, твой экзот подустал, – сообщил он Кремову, разглядывая длиннющую заявку на ремонт „Супер-В“, – давай я поговорю с Ястребом, мы втроем что-нибудь придумаем и сварганим тебе аппарат посвежее, а?» Игорь решительно отказался. Наполеон вздохнул, сложил заявочный листок пополам, засунул под приборку и покатил мотоцикл в личный бокс. «Ты ведь понимаешь, что это по дружбе?» – подмигнул он. Игорь понимал. Мало того что Илья взялся за «Супер-В» лично, так еще и бюджет ремонта обещал вылиться в круглую сумму. Нерв ликовал! Верному двухколесному спутнику, потрепанному тяжелой работой, вернут молодость, залечат хронические болячки, настроят агрегаты и заменят изношенные! А потом – снова в путь, снова во «вне игры», вдвойне сладкое с беспроблемным мотоциклом.

После разговора с Ильей Кремова на два дня сняли с расписания.

Игорь внезапно осознал, что полноценных выходных у него не было давным-давно, и растерялся. Он не знал, куда податься и на что израсходовать время. Подспудно испытывал страх, что, оставшись наедине с собой, даже ненадолго, сорвется. Нагонит тоска, давненько дожидавшаяся шанса, оживут ненужные воспоминания, как назло на пути случайно встретится кто-то из прошлого и начнет выпытывать, посмеиваясь над ответами. Игорь совсем не стыдился себя, но они ведь не поймут ничего, им не объяснишь.

Ладно, в конце концов, он во всеоружии, перетерпит и возможные насмешки, и нашествие грустных воспоминаний.

Глава 34

Галаган отгородился от внешнего мира шумонепроницаемыми окнами служебного авто. Конечно, непроницаемость в данном случае не ограничивалась акустикой; новейшие конструкционные материалы позволяли сосредоточить в миллиметрах стали и стекла поразительную стойкость к воздействию летящих пуль, взрывающихся гранат и бог еще знает каких неприятностей. Осознание личной неуязвимости даже психологически отсекало пассажира от суеты городского муравейника и предоставляло возможность с комфортом сосредоточиться.

Галаган чертил в блокноте абстрактные фигуры.

Конраду было над чем поразмыслить. Похоже, короткий и самый эффективный способ выловить Януса в мутной воде Защекинска на практике нереализуем. Старинный и некогда могущественный советский НИСП, повергавший в трепет весь Мегаполис, нынче в руинах. По этому поводу советник испытывал двойственное чувство: с одной стороны, внутри приятно щекотала гордость победителя, ведь в сокрушении опасного врага он принимал не последнее участие; с другой – сознание раз за разом возвращалось к русской пословице «не рой яму…». Та, противно жужжа комаром, констатировала очевидную бесполезность нынешнего института в борьбе с Янусом. НИСП не походил на себя даже десятилетней давности, когда мастодонты из преподавательского состава еще умели насквозь прошивать потроха любого, кто с ними разговаривал.

Если бы не цейтнот с поимкой Януса, если б не этот проклятый цейтнот, не пришлось бы испытывать и толики сожаления по кончине древнего врага, но время поджимало и сейчас любой из реальных профессионалов психоанализа смог бы помочь.