Код доступа

– Вы о стихах пришли со мной побеседовать? – осведомился следователь.

– Разумеется, нет. Вы просили, если я что-нибудь вспомню, незамедлительно сообщить, – глядя на своего визави самыми честными в мире глазами, сказала Маруся.

– Вспомнили?

– Я, собственно, и не забывала… Поостыла немного и решила рассказать вам все как на духу.

– Похвально, Мария Васильевна, похвально. Я весь внимание, – усмехнулся следователь.

«Посмотрим, как ты будешь усмехаться, когда услышишь то, что я собираюсь тебе сказать», – подумала Маруся.

– Отдаю должное вашей проницательности, Николай… ой, а вас как по батюшке? – сказала она вслух.

– Антонович, – буркнул Малышев, – можно просто товарищ капитан.

– Тогда и вы меня называйте, пожалуйста, просто Марией… вы все равно мое отчество никак запомнить не можете, – хихикнула Маруся. – Так вот, товарищ капитан Николай Антонович, вы были недалеки от истины, когда намекали на, скажем так, особые отношения между мной и начальником нашего госпиталя Андреем Вороновым. Вы только слово выбрали неподходящее – любовник… Андрей – не любовник, он мой жених.

У Малышева на лице отразилась усиленная работа мысли, очевидно, следователь пытался понять, к чему она клонит.

– И что? – наконец спросил он.

– А то, что всю предыдущую неделю Воронов с утра до вечера был в госпитале, это вам кто угодно подтвердит из медперсонала. А с вечера до утра – со мной. Точнее, я с ним – в его квартире. То есть я практически не спускала с него глаз. С него попробуй спусти – сразу уведут! Он у нас в госпитале мужчина нарасхват… Следовательно, у Воронова не было возможности установить на развалинах растяжку. А это, если не ошибаюсь, алиби, согласны?

Малышева заявление Маруси явно озадачило.

– К сожалению, соседи Андрея то, что мы проводили вместе ночи, подтвердить вряд ли смогут: у него отдельная квартира, поэтому с кем он уходит, с кем приходит, они не видят, – продолжила напирать Маруся. – А мы им, как вы понимаете, не докладываем. Да и вообще не трубим на всех углах о том, что… что спим вместе. Однако следователю же нужно говорить правду, так ведь? Как и врачу – в этом плане мы с вами в некотором роде коллеги… С вашего разрешения, продолжу. У Воронова не было и мотива совершить это, без преувеличения, гнусное злодеяние. Я не давала ему ни малейшего повода для ревности! У нас с ним все хорошо, просто замечательно. Дело шло, не побоюсь этого слова, к свадьбе.

– А вот у меня другие сведения, – сдвинул брови Малышев, – у меня сведения, что Павел Пожарский за вами ухаживал, а вы отвечали ему взаимностью…

– Кого вы слушаете, товарищ Николай Антонович! Да, я была знакома с Пожарским, но мало ли с кем я знакома! А скольких я лечила!.. С точно таким же успехом меня можно к половине мужского населения Чкаловска ревновать. А вот та, которая это сказала, как раз из ревности и наговорила вам на меня кучу гадостей. Злится, что Воронов устоял перед ее чарами. Уж она и так, и этак, со словами и без слов. А он – ноль внимания, фунт презрения. Даже ухом не повел. Кремень! Вот она и…

– Что ж, спасибо за откровенность, товарищ Левкова, – поразмыслив, сказал Малышев. – Ваш рассказ поможет следствию… Наверное. Давайте-ка оформим его, так сказать, документально. Не возражаете?

«Ложь во благо – не ложь, а всего лишь одна из версий реальности, – подумала Маруся. – Если бы мы с Андреем не поссорились из-за этой… «макулатурной королевы», возможно, все было бы именно так, как я только что рассказала. А главное, что мотив покушения на Павла – вовсе не глупая ревность, в этом-то я уверена на девяносто девять процентов. И-и-эх, пропадай моя телега, все четыре колеса!»

– Не возражаю, – со вздохом ответила она.

– Ты откуда такая взбудораженная? – спросила Катя, когда Маруся, запыхавшись, влетела в кабинет и плюхнулась на свой стул.

– В милицию ходила, – Маруся уставилась в окно, как будто надеясь высмотреть там какой-нибудь дельный совет. Однако за окном было только заснеженное дерево, на ветке которого сидела взъерошенная ворона. – Сказала Малышеву, что Андрей не мог по ночам устанавливать растяжки на развалинах костелов, потому что ночи проводил со мной.

Катя с минуту переваривала полученную информацию.

– А это правда? – наконец спросила она.

– Катя! Ладно Малышев поверил, но ты-то! Ты-то прекрасно знаешь, с кем я на самом деле проводила все эти ночи!

– Со мной? – неуверенно уточнила Катерина. – В смысле не со мной, а рядом со мной, то есть в одной комнате…

– В смысле, в смысле… в коромысле! – с улыбкой передразнила ее Маруся. – Работать сегодня будем? Или в отсутствие начальства пойдем вразнос? Кот из дома – мыши в пляс?

– Марусь, а Воронов вернется? Его ведь выпустят? – спросила Катя. – А вы помиритесь? Слушай, ты, наверное, думаешь, что я чумная какая-то – то за Воронова тебя сватаю, то за Пожарского, то снова за Воронова… Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты этого заслуживаешь!