Код драконов (ЛП)

— Ты хорошо поработал, Пьемур, но я думаю, что ты пробыл под жарким солнцем дольше, чем допустимо для здоровья. Для меня очевидно, что ты ведешь себя не так, как всегда. Почему бы тебе не отдохнуть от жары немного? Когда ты будешь готов, Мастер думает, что ты должен нанести на карту местность возле этого крутого обрыва к западу отсюда. Ты знаешь, что я имею в виду, не так ли? — Пьемур кивнул. — Ты всегда говорил, что сильно любишь лазать по скалам, так что это должно прийтись тебе по душе.

Пьемур смотрел на такое знакомое загоревшее лицо Сибелла, а Подмастерье в ответ смотрел на него, и взгляд его карих глаз был добрым и внимательным. Сибелл стал своего рода наставником Пьемура с тех пор, как тот покинул Цех Арфистов, и часто с ним поддерживал связь именно он, а не Мастер Робинтон, у которого хватало других обязанностей. По мнению Пьемура, Сибелл был лучшим из арфистов, уступая только Робинтону, и был мастером во всём, что должен уметь арфист: как просветитель, миротворец и, самое главное, хранитель наследия и культуры уникального общества Перна.

Возможно, Сибелл и Мастер были правы, и то, что он видел и слышал, действительно не было важным, и то, что задумал Т'реб, не предвещало ничего страшного. Тем не менее, он не мог забыть то, что видел своими собственными глазами на заброшенной Площадке Рождений. Эти мысли и то, что ему подсказывала его интуиция, не давали ему покоя, и он вдруг понял, что склоняется к тому, чтобы плюнуть на поручение Мастера и выяснить для себя, какие планы строят Древние в Южном Вейре. Он займётся этим сразу, как только его голова перестанет раскалываться.

* * *

Пьемур вытер пот с головы и лица и проверил узел на тунике, повязанной вокруг пояса. Туника ему понадобится позже, когда он достигнет вершины утеса, но сейчас в ней было слишком жарко и неловко лезть, особенно в такую жару. Убедившись, что туника завязана крепко, он проверил первую опору, используемую для подъёма по скале, и начал трудное восхождение.

Уже прошла семидневка с тех пор, как он покинул Южный Холд. Он не стал брать Дуралея с собой, потому что местность, которую нужно обследовать, не подходила для шестиногого животного. Н'тон и Лиот' любезно доставили Пьемура почти к самой скале, чтобы сократить время его похода, но даже после этого Пьемур начал свое путешествие в отвратительном настроении, не в силах избавиться от ощущения, что Мастер Робинтон больше не ценит его, и что он выставил себя дураком перед Сибеллом, Н'тоном и Ториком. С того самого дня его настроение чаще всего было трудно назвать хорошим. Ему казалось, что он больше никуда не годится. Последние четырнадцать дней он мысленно спорил сам с собой, не стоит ли вернуться в Южный Вейр, чтобы узнать больше о том, что за общий план был у Древних с людьми из Набола, но каждый раз его здравый смысл побеждал, и он убеждал себя не действовать вопреки приказам Мастера Робинтона, чувствуя себя трусом, готовым делать всё, что угодно, лишь бы быть необходимым. Куда пропала его смелость? Неужели он потерял не только свой певческий голос, но и силу своего характера, и больше уже не может действовать самостоятельно?

Его приемная мать Ама всегда советовала ему — как и другим своим подопечным — прислушиваться к своим инстинктам. И перед тем, как Пьемур покинул Кром и стал учеником в Цехе Арфистов, Ама сказала ему, что, если он когда-либо будет не уверен в том, как поступить в том или ином случае, ему нужно лишь позволить своим инстинктам подсказать ему решение.

— Не беспокойся, дружок, и не накручивай себя, — сказала Ама с мягкой улыбкой. — Пусть твоё чутьё покажет тебе направление, а потом просто иди туда. И ты победишь, мой Пье. — в тот момент он еще не понимал, о чем она говорит, но теперь он думал, что она, возможно, пыталась сказать ему, что ему не обязательно нужно становиться учеником арфиста, если он чувствует, что это не его судьба.

Взбираясь на скалу в полном одиночестве, за исключением редких визитов Фарли, он обнаружил, что им овладевают грустные воспоминания, поэтому ему пришлось мысленно встряхнуться. Именно сейчас, напомнил он себе, крайне важно сосредоточить всё внимание на восхождении. Постепенно Пьемур поймал ритм — зацепился, подтянулся, выбрал опору для ног, и цепляйся снова — он перестал размышлять и бессознательно начал напевать песню, выученную еще в детстве. Это была приятная мелодия, в которой ноты сменяли друг друга в четком ритме, и которая всегда заставляла его улыбаться, когда он её слышал.