Код Дурова

Похожую роль старался играть другой политик, которого с Дуровым объединила готовность быть для каждого человека таким, каким этот человек хочет видеть лидера, защищающего его интересы. Дэвид Ремник в книге «Мост» окрестил этого политика «пятном Роршаха».

Готовясь ко вторым президентским выборам, человек по имени Барак Обама сознавал, что за четыре года мир изменился – люди обменивались идеями, убеждали, агитировали друг друга совсем не так, как раньше. Доля смартфонов в карманах американцев серьезно выросла, и Обаме предстояло использовать эту новую среду и для фондирования кампании, и для достижения результата на выборах.

Обама честно признавал, что не рубит в «мобайле», и нанял политтехнолога Джима Мессину. Тот все прекрасно понял о цифровом веке и отправился консультироваться, как выстраивать новую кампанию, к основателю Google Ларри Пейджу и другим интернет-гуру. Команда Мессины написала приложение для избирателей, где публиковались новости и обсуждались программы. Параллельно создавалась офлайновая соцсеть, похожая на MLM: приведи десять продавцов идей, которые продадут их еще десяти гражданам. Этот офлайн координировался с помощью того же приложения.

Мессина объяснил Обаме, что тому не следует как-то специально ломать себя – с помощью его сильных качеств можно выгодно проповедовать в интернете. Открытость, прозрачность позиции, искреннее желание нравиться – соцмедиа абсолютно про эти вещи. Будучи политиком нового типа, Обама тем не менее сделал усилие над собой, чтобы начать постить фоточки с семейных пикников, сжимать мысли до 140 знаков твиттера и отвечать на выборочные комментарии.

Дуров чувствовал себя в этой среде как рыба в воде – просто потому, что сам конструировал инструменты новой политики: сервисы «встречи», «диалог» на несколько пользователей, «работа над документом» и т. д. Свойства «пятна Роршаха» были присущи ему органически.

Прежде обучения программированию Дуров вырастил в себе умение нравиться и ловить души, угадывая ожидания оппонента. В его убеждениях многие найдут созвучные себе мотивы. Сочетание «роршахности» с умом, настойчивостью и опытом в сетевых коммуникациях дало тотему шанс, и он им воспользовался.

Забавно, что сочетанием своих сильных сторон и устремлениями он походил на политика, под которого кодил, – Мартина Лютера Кинга. Журналист Гэри Уиллз писал в очерке «Дело М. Л. К. живет и побеждает»: «Кинг стремился к обретению достоинства как к конечной цели всех возмущений негров. Его талант, сообразительность, обучаемость, годы, посвященные теологии (к которой он не питал особой склонности), были направлены на получение власти. Все его ученые степени и книги – лишь инструменты, оружие, чтобы каждый негр Юга получил приставку „мистер“ перед своей фамилией. И они это понимали. Они ощущали его достоинство как свое».

Не правда ли, чем-то напоминает отношения с юзерами?

Размышляя о «роршахности» как черте политика нового времени, я вспоминал Послание апостола Павла к коринфянам: «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона как чуждый закона, не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых».

Политика бессмысленно осуждать, что он вышел за грань вкуса, – всякий политик должен убить в себе эстета, чтобы стать внятным, доходчивым и максимально понятным разным возрастам и социальным стратам.

«Слушайте, – прервал Дуров размышления, – давайте пройдемся, все равно спать уже глупо, а здесь сидеть надоело».

В три часа ночи людские потоки ослабли, и течение выносило навстречу только загулявшие парочки и пьяниц. Замигала огнями Манежная площадь, и мы прошли в сад с выкопанной из преисподней рекой Неглинной.

«Эмоция как сто лет назад была движущей силой агитации и пропаганды, так и осталась, – рассуждал Дуров. – Чтобы увеличивать свою власть, не надо ничего делать. Надо ждать неизбежного результата процесса, когда люди проводят больше и больше времени в интернете. Бюрократы однажды проснутся и поймут, что оставили от своей системы пустую скорлупку».

«Вы типичный либертарианец, ждущий краха государств», – сказал я, рассматривая панков у Вечного огня.

Дуров, будто не слыша, продолжал мысль: «Люди держатся за государство как за спасжилет и за часто эфемерную, некачественную защиту интереса готовы терять независимость. Возьмем каналы информации – как власть общается с населением. Государство сейчас учится интернету, производит вирусные ролики, но у него нет монополии.

Получается, страна существует только потому, что все верят, что она существует. Когда вы получаете каналы, демонтируете систему власти де-факто. Люди теряют веру в то, что она легитимна».