Код Гагарина

— Если вам не будет так трудно, развернитесь, пожалуйста, в обратном направлении и потрудитесь оказаться как минимум за десять километров от запретной зоны, иначе ваши родственники будут носить траур.

Конечно, речь офицера звучала несколько дольше — раза в три примерно, и воспроизвести ее совершенно невозможно, потому что из староцензурных слов в его тираде были только предлоги типа «в», «к» и «на». Тем не менее она произвела на нас сильное впечатление, и даже американец отлично понял, что задерживаться не имеет смысла. И даже не только именно здесь.

— Валите вообще отсюда как можно дальше, — последовало напутствие. Мы закрываем турбазу.

— В каком смысле «закрываете»?

— Этот объект принадлежит нам, — любезно сообщил майор. — И закроем мы его как хотим. Минут через двадцать врежем парой-тройкой НУРСов, например.

Несмотря на то, что вместо «врежем» офицер произнес несколько иное слово, тонкий намек на толстые обстоятельства был нами воспринят вполне адекватно. Участники «крестового похода» обратно шли раза в два быстрее, чем направлялись к полигону. Молча и нервно мы начали грузить наш скарб в оба микроавтобуса. Я, правда, успел поймать момент, пока Баранов в чем-то убеждал дико тупящего Курача, и забежал в «сторожевую башню». Обоих аборигенов там не оказалось, зато охранник имелся в наличии — трезвый и подозрительный. Я на всякий случай изложил ему в нескольких словах ситуацию. Он отнесся скептически к возможности падения реактивных снарядов на территории базы, пусть даже и принадлежащей местной комендатуре, но все-таки прихватил рюкзак и двустволку, внезапно решив прогуляться по близлежащим долинам и взгорьям.

Что касается нас, то две наших машины отъехали километров на пять и, когда кто-то заметил приятного вида полянку, идущий впереди УАЗ включил поворотник и съехал с дороги. Я последовал примеру флагмана.

— Говори, что знаешь, — потребовал Баранов у Ратаева. Начальник экспедиции теперь подозревал не столько меня, сколько Геннадия. Возможно, он знал, что я в любой момент могу перестать принадлежать самому себе и выполнить записанную программу. Возможно, он даже знал, какую именно.

— Ничего я не знаю, — заявил Ратаев. — Все видят то же самое, что и я. Военные засуетились, а почему… Это не ко мне вопрос.

— Что у нас со связью? Эля? Звонила этим…? Я вроде слышал.

Эльвира и Геннадий ехали в УАЗе, а я вез американца и Курочкина. Должно быть, здравое разделение пассажиров. По крайней мере, такой расклад почти исключал возможность (или хотя бы исполнение) заговора на ходу.

— Звонила. Нет информации. Единственное, у них в офисе говорят, что подрыв массива должен произойти раньше намеченного срока.

— Это может означать что угодно, — проворчал Баранов. — Ну ладно. Гена, снизу мы сможем подняться к верхним скалам? И самое главное — успеем ли? Мне не нравится это форсирование.

— Если полигон был устроен для подрыва ядерного заряда, то снизу нам никто не даст даже к подножию подойти, — сказал я.

— Я не верю в ядерный заряд, — заявил Баранов. — Скорее всего, там будет обычный взрыв. «Мирный атом» слишком опасен и непредсказуем. Да он ведь и запрещен к тому же всеми международными соглашениями!

— Нашим по барабану международные соглашения, пока у нас есть газ для Европы, — заметила Эльвира.

— Все равно. Атомная бомба не выдержит никакой критики, — поддержал Баранова Ричард. — Соединенные Штаты никому не позволят подобный произвол.

Эльвира поморщилась от этих слов. Я тоже.

… Чтобы обогнуть выход ледника и нагромождение скал неподалеку от основного русла, нам пришлось потратить почти сутки. Зато мы действительно сумели выйти к склону обреченной горы… Где-то в ее недрах ждет своего часа заряд чудовищной мощности, которому надлежит свернуть часть склона и обрушить его в русло. Разумеется, с нами никто не собирался (да и попросту не мог) делиться информацией, но находиться в нескольких шагах от будущего эпицентра событий было не очень уютно. Особенно если заряд действительно ядерный. Хотя, сработай устройство сейчас, нашей экспедиции стало бы абсолютно безразличным его физическое устройство, потому что когда на тебя падает скала, то без разницы, какой именно бомбой ее сдвинули с места.