Код Иуды (СИ)

  Через пару минут Хоффман подошел к бару. Бармен флегматично уставился на него; он был средних лет, с взлохмаченными волосами и плохой кожей; он был безмятежно подозрительным и отвечал на вопросы вопросами.

  Хоффман сказал: «Как насчет еще кофе, чтобы утопить водку?»

  «Как насчет еще кофе?» Мужчина пожал плечами. «Если хочешь».

  Хоффман оперся на барную стойку и отпил кофе. 'Ты живешь здесь?'

  'Живи здесь?' Бармен задумался над этим вопросом с подвохом. Наконец он сказал: «Не так далеко».

  - Вы выпьете?

  Он покачал головой.

  «Я очень сочувствую польскому народу, - сказал Хоффман. он не ожидал никакой реакции - в глазах бармена он был сотрудником НКВД - и был поражен той страстью, которую он внезапно развязал.

  «Польский народ?» Бармен оперся на стойку. «Мы всегда слышим о поляках. Я украинец ». Он ткнул себя в грудь большим пальцем. «Я сказал, что приехал отсюда, но я приехал с юга, с западной Украины. Это то, что отняла Россия, это и Западная Белоруссия на севере. Я не могу говорить от имени народа Белоруссии, но могу сказать вам, что Западная Украина - это не Польша и не Россия. Это то, о чем говорится. В течение следующей тысячи лет нас могут оккупировать поляки, немцы, русские, но они никогда нас не сломят ».

  Он демонстративно отступил, ожидая наручников.

  Пораженный, Хоффман подыскивал слова. К сожалению, он знал, что оптимизм бармена нереалистичен. Что касается мира, Германия и Россия разделили Польшу на две части ини у кого не было времени на такие тонкости, как Западная Украина и Белоруссия. А что касается Кремля, то теперь тонкости были частью Советского Союза.

  Он сказал: «Они что, сейчас пытаются сломать тебя?»

  «Вы знаете, что они есть. Если хочешь полную занятость, товарищ, присоединяйся к одной из своих расстрельных групп. Но позволь мне попрощаться с семьей, прежде чем ты меня увезешь.

  «В этом нет необходимости», - мягко сказал Хоффман.

  Когда лейтенант вернулся, чтобы доложить, что машину починили, Хоффман сказал ему: «Мы с барменом неплохо болтаем».

  Лейтенант без интереса сказал: «Правда? Что о?'

  «Русские», - сказал ему Хоффман, глядя на бармена. «Он думает, что мы замечательные люди».

  *

  К тому же на следующий день они были недалеко от Смоленска, в 250 милях к западу от Москвы.

  Солнце светило слабо, и лейтенант, который, как и большинство русских, заботящихся о зиме, всегда стремился насладиться летними отбросами, предложил им поесть на открытом воздухе. Они купили хлеб, сыр и пиво и остановились в лесу.

  С бутылкой пива в руке Хоффман прогуливался по лесу. Лето висело вокруг него тонкими лохмотьями; последние листья цеплялись за ветви деревьев, ежевика теребила его лодыжки, белка бежала петлей к своему зимнему дому.

  Позади него затрещали ветки. Он оглянулся: лейтенант идет за ним. «Нам лучше сделать ход», - сказал лейтенант, который, похоже, совсем не хотел двигаться.

  «Еще десять минут», - сказал Хоффман.

  Они шли вместе, пока не достигли пояса из сосен.

  Шум постепенно доходил до Хоффмана. Сначала он не мог это разместить. Потом до него дошло: лопаты по земле и по камню ...

  Он ускорил шаг. На краю поляны появился часовой, направив на них винтовку. Лейтенант заговорил с ним; Часовой опустил винтовку, впечатленный: немногие шли этим путем с эскортом в Москву.

  Лейтенант сказал часовому: «Что вообще происходит?»

  Часовой ответил ему, но Хоффман не уловил его слов. Он вышел на поляну. И остановился, ошеломленный.

  Перед ним бригады рабочих копали землю в глубоком углублении, которое было недавно вырыто. Высоко в кратере в порядке плаца лежали тысячи трупов.

  Совершенно спокойно Хоффман подумал: «Этого не происходит».

  Тела были одеты в форму офицеров польской армии. Каждый был ранен в затылок. Они были настолько упорядочены, что по команде Хоффман ожидал, что они привлекут внимание.

  Он заметил, что некоторые из охранников Красной Армии ухмылялись и указывали на трупы в форме.

  Хоффман повернулся к лейтенанту и, все еще спокойно, спросил: «Что здесь происходит?»

  «Вот как это выглядит», - сказал лейтенант. «Их более 4000. Видимо, они отказались признать авторитет Красной Армии ». Он пожал плечами. «Кому нужно 4000 офицеров повстанцев за твоей спиной?»

  - Вы имеете в виду, что они все мертвы?

  Лейтенант с любопытством посмотрел на него. «Они всего лишь поляки, - сказал он, - и многие из них евреи».

  Обернувшись, Хоффман вслепую побежал через лес к машине.

  Он не разговаривал, пока они не оказались на окраине Москвы.

  Тогда все, что он сказал, было: "Как называлось это место?"

  Лейтенант сказал, что это Катынь.

  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

  В Москве короткий период осени, не лучшее время для невротиков.

  Ночью город замерзает от холода, падает снег; утром солнце приносит оттепель, и растаявший иней и снег сгущаются в туман; иногда это длится весь день, иногда смывается дождем; в сумерках цикл начинается снова. Это продолжается до одного сырого утра, когда нет оттепели, когда воздух хрустит вашими ноздрями, и вы знаете, что зима наконец-то пришла со своим белым багажом для шестимесячного пребывания.