Код каббалы

— Тебе же не придется сесть в тюрьму, — сказал Эрик. — Хоть в этом Гринвуд был прав.

— Господи, Эрик! Уж ты бы не поддакивал этому извращенцу! И вообще, что это ты там плел? Ты преподаватель истории, а не гребаный адвокат.

— Я хотел помочь. Этому судье-магистрату не нужны были потоки красноречия о том, какой ты классный парень. Ему нужна была правда.

— Чушь собачья, он велел тебе заткнуть хлебальник, как хотелось и мне.

— Не смей меня обвинять! Я никуда на этой проклятой машине не врезался.

— Хватит! — сказала Элиз, вставая между ними. — Что сделано, то сделано. К чему теперь об этом спорить!

Джеймс метнул в Эрика последний уничтожающий взгляд и привалился к стене.

— Что мне теперь делать? — Он возвел глаза к потолку.

— Мне крупно повезет, если удастся наскрести пять сотен фунтов, о пяти тысячах нечего и говорить. Все равно посадят. Посадят, и буду сидеть. Чертовски здорово.

— Нет, не будешь, — сказала Элиз.

— Мы что-нибудь придумаем.

Джеймс засмеялся.

— Никудышная из тебя врунишка.

Он наклонился и обнял ее. Она мягкая, и от нее вкусно пахнет. Он — костлявый и пахнет, видимо, не розами.

— Ладно, может, я и получил по заслугам. — Джеймс повернулся к Эрику. — Прости, друг. Я знаю, ты только хотел помочь. Давай я угощу тебя выпивкой, пока еще могу.

Они пожали друг другу руки, но Эрик продолжал хмуриться за своими очками.

— Вот этого ты не сделаешь. — Элиз невозможно было исключить из обсуждения.

— Тебе нужно найти пять тысяч фунтов. А мы угостим тебя кофе.

Они вышли под холодное неприветливое небо, но Джеймс не возражал — таким же было его настроение.

ЭШВИН

Сквозь единственное окно в офисе Эшвина Патела открывался вид на закопченную кирпичную стену, утыканную ржавыми водосточными трубами. По оконному стеклу бежали струйки дождя, но им было не размыть слой песка и сажи, скопившийся на его поверхности за годы.

Эшвин отвернулся от удручающего зрелища и бросил взор сквозь стеклянную перегородку, отделяющую его офис от большого зала с открытой планировкой. Несколько человек болтали группками или, ссутулившись, таращились в экраны компьютеров в своих клетушках, их присутствие там выдавал только мерцающий свет.

Как он ненавидел это место!

Было половина четвертого. Судебное слушание Джеймса уж точно должно было закончиться. Он позвонил Элиз на мобильный.

— Алло? — Ее голос, как всегда, звучал жизнерадостно, но ему это только напомнило о его дурном настроении.

— Привет, это я.

— Привет и тебе.

— Как прошло слушание?

— Неплохо, учитывая все за и против.

— Все за и против? Что бы это значило? — Эшвин понизил голос и огляделся. Никто не возражал против личных телефонных звонков, если работа была сделана, но он не был уверен в положительной реакции менеджмента на известие о судимости одного из его лучших друзей.

Элиз вздохнула.

— Магистрат приложил все силы, чтобы доказать преступность деяния. Мне кажется, наши свидетельства о его моральном облике не очень-то помогли.

— К чему его присудили? — тихо спросил Эшвин.

— К штрафу в пять тысяч фунтов, потере прав на два года и шестимесячному сроку в тюрьме, если он не заплатит штраф в течение тридцати дней.

— Черт! Джеймсу этого не потянуть.

— Я знаю, но у меня есть идея.

— Мне начинает казаться, что эта идея подразумевает, что мы должны выложить бабки. — Отражение Эшвина нахмурилось, глядя на него из стекла.

— Я думала, мы можем пригласить на ужин Морган и Эрика. Если каждый из нас даст по тысяче, то у Джеймса будет шанс снова встать на ноги. Он нам когда-нибудь отдаст долг.

— Элиз, ты не можешь вечно вот так нянчиться с ним. Он должен уметь отвечать за свои поступки.

— Эш, если он не сможет заплатить, то сядет. Ты этого хочешь?

— Конечно нет, но если любишь кататься, люби и...

— Я все это знаю, но его семья далеко от Лондона, и им не по карману внести залог за его освобождение. У него нет никого, кроме нас. И что для нас две тысячи фунтов? Может, мы и не съездим в Испанию следующим летом, но разве можно сравнить это с тем, что Джеймсу придется гнить в тюрьме шесть месяцев?

Возможно, это помогло бы ему разобраться в своей беспорядочной жизни.

Возможно, это разрушит всю его жизнь. Кто-то кашлянул, и Эшвин поднял глаза. Брэдли Кин, один из директоров «Персепшнэдвертайзинг», стоял в дверном проеме офиса Эшвина. Ростом под два метра, голубоглазый блондин, Брэдли был прямой противоположностью Эшвину с его темной оливковой кожей. На Кине была белая рубашка в тускло-голубую полоску, в которой он выглядел еще выше. На отложных манжетах поблескивали серебряные запонки, а угольного цвета брюки довершали образ небрежно-элегантного денди. Этот стиль был провозглашен предпочтительным в «Персепшн».

— Давай поговорим об этом вечером дома, ладно?

— Эрик уже согласился прийти завтра вечером, и сейчас я позвоню Морган.

— Хорошо. Пока. — Эшвин вернул телефонную трубку на рычажок и не без усилия улыбнулся. — Привет, Брэд. Чем могу?

— Все в порядке? — спросил Кин, усаживаясь в кресло по другую сторону стола Эшвина.

— Конечно, всего лишь решаю кое-какие домашние вопросы.

— И с ними никак, и без них тоже, — глубокомысленно покивал Кин.