Код креативности. Как искусственный интеллект учится писать, рисовать и думать

Раймона Кено, который изучал философию и был членом французского Математического общества, увлекали связи между математикой и художественным творчеством. Он пытался экспериментировать с различными способами составления новых стихов при помощи математических средств. Незадолго до основания Oulipo он сочинил сборник сонетов под названием «Сто тысяч миллиардов стихотворений» (Cent mille milliards de poèmes, 1961). Для каждой строки в нем предлагается 10 разных вариантов. Можно выбрать одну из десяти первых строк сонета и одну из десяти вторых, то есть для первых двух строк существует 100 разных возможностей. Поскольку всего в сонете 14 строк, суммарное число возможных стихотворений составляет 10¹⁴. Действительно, сто тысяч миллиардов новых сонетов! Если бы самый первый диплодок, появившийся в юрском периоде, начал читать по одному сонету Кено в минуту, к нынешнему дню он прочитал бы их все только по одному разу. Кено создал литературный вариант моцартовской игры в кости. Вполне вероятно, что следующий сонет, который я выбрал случайным образом, никогда раньше не появлялся в печати:

Когда проходит ночь и пропадают планы,
Что различишь в чаду дешевых сигарет?
Он клял свою напасть, проглоченный туманом,
Судьба его горька, солен его обед.

Я вспоминаю вновь мгновенья без тирана,

Где прежде Галилей швырял горшки в кювет,
В семью явился брат, без спроса и незваный,
Алели небеса хвостами злых комет.

Пока держал он речь, вскарабкавшись на пони,

Мужланы низших каст месили грязь в загоне,
В Боливии мате пил молодой храбрец.

Вина все больше пьют селяне с каждым годом,

Свободные мужи любуются восходом,
Когда смолкает звук и спать идет певец[114].

Как показывает пример движения Oulipo, поэзия особенно хорошо приспособлена к алгоритмическому подходу. Ограничения формы создают шаблон, который алгоритм может попытаться заполнить неким осмысленным образом. Выбирается схема – например, хайку или сонета, – и алгоритм должен подобрать слова, ложащиеся в эту схему, в то же время стараясь добиться некоторой степени общей согласованности произведения. Каждый раз, когда я пытался сочинять рифмованные стихи, мне очень помогало использование базы данных рифмующихся слов. Прокладка курса по ограниченному лабиринту рифм и ритма – работа как раз для компьютера.

Именно этот принцип лежит в основе программного кода, на котором построен алгоритм Cybernetic Poet («Кибернетический поэт») – одно из недавних творений футуролога Рэя Курцвейла, который часто пишет о надвигающемся слиянии человека с машиной. Курцвейл не стал полагаться на случайный выбор слов из словаря, а решил обучить своего кибернетического поэта на произведениях признанных мастеров стихосложения, таких как Шелли и Т.С. Элиот. Вот одно из написанных этим алгоритмом хайку, на создание которого его «вдохновило» чтение Китса:

You broke my soul
The juice of eternity,
The spirit of my lips[115]

.

Хотя в этом стихотворении действительно 17 слогов, алгоритм, по-видимому, упустил из виду, что хайку должно иметь симметричную структуру: пять слогов в первом стихе, семь во втором и пять в последнем.

А вот стихотворение, в котором сплавляются Шелли и Элиот:

Lady of Autumn’s being,
Thou, from the day, having to care
Teach us now thoroughly small and create,
And then presume?
And this, and me,
And place of the unspoken word, the unread vision in Baiae’s bay,
And the posterity of Michelangelo[116]

.

Такое вот сочетание «Оды западному ветру» и «Любовной песни Дж. Альфреда Пруфрока».

В тестах Тьюринга, которые проводил Курцвейл, кибернетическому поэту в большинстве случаев удалось обмануть людей, судивших его произведения. Отчасти это связано с тем, что современной поэзии присущи афористические фразы, интерпретация которых требует от читателя немалого труда. Загадочный текст, который выдает алгоритм, вполне может сойти за стихи, написанные человеком. Результаты тестов и стихи, которые использовал Курцвейл, можно найти на его сайте: http://www.kurzweilcyberart.com.