Код Лавакрона

– Всем без исключения говорю «до скорого!» – с этими словами я захлебнулся воздухом и отчаянно бросился в провал.

Если кому случалось быть кубиком льда в шейкере бармена–эквилибриста, то он меня поймет. Потом вокруг стало тихо и спокойно, словно я плыл в невесомости. Мои руки шустро перехватывали узлы на веревке, губы заперли на замок кислород в легких. Подтягиваться по ней не имело смысла – там, внизу, трос не был привязан. Внезапно я ощутил рывок страховочной бечевы. В первую секунду испугался, но потом вспомнил, что мы с Си–Таком условились провериться на середине пути. Быстро нащупал карабин на пояснице и послал наверх один ответный сигнал. Вместе с шумом кислородного голодания в уши быстро вплывал нарастающий гул слива. Еще пара секунд – и я выпал в ночь Атернума.

– За заслуги перед человечеством, за неоценимый вклад в развитие цивилизации…, – внутри Моллоя зазвенела давно натянутая нить. – Орден «Достояние Земли» вручается…, – диктор замер в эффектной цезуре. – Главе тринадцатого Департамента… Соламентису! Прошу лауреата подняться на сцену!

Соламентис. Новое индивидуальное имя взамен родовому. Над лицом Соламентиса поработал целый штат пластических стилистов. Его узко посаженные глаза теперь смотрели на мир более пронзительно, даже устрашающе. Образ мыслителя–аскета дополняли худые скулы и бледность.

Моллой оглянулся на Лори.

– Удачи, – одними губами прошептала девушка.

Со всех сторон послышалось хлопанье складных сидений кресел – зал вставал. Вся Ассамблея приветствовала героя. В молчании. Величайшая дань его свершению. Молчание выражает почтение. И вдруг с силой, отбивая ладошки, зааплодировала Тониа, сидевшая в двух рядах позади. Ее хлопки подхватила команда специалистов Лавакрона, к которой присоединились чиновники тринадцатого Департамента, и на сцену Моллой вступил уже под оглушительные овации. Нет, не Моллой. Соламентис. Все, без исключения, медиаканалы Земли вели прямую трансляцию церемонии. Сотни миллионов ее граждан в эту минуту наблюдали сейчас это бесстрастное волевое лицо. Лицо гения, лицо величайшего мыслителя планеты. Они видели на нем печать напряжения, тень тревоги за жизнь и судьбу каждого жителя планеты и еще многое из того, что могли придумать себе сами. А Моллой видел темный зал, полный незнакомых людей, улыбающиеся красные губы Тониа и белое холодное лицо Лори.

Во время дружеских поздравлений коллег к нему протиснулся Ольсен. Толстяк вложил в руку Моллоя влажную ладошку и, мурлыкающе проглатывая слога, заговорил:

– Искренне рад за вас, Соламентис. Популярность, признание…, э–э–э, блестящее окружение. Я даже вам немного завидую.

– Кого вы имеете в виду под «блестящим окружением»? – резко переспросил Моллой.

– Ничего, ничего, – затараторил Ольсен. – Просто говорю, что дух захватывает даже от произношения этих слов. А вы так молоды! И так преуспели!

Что ты знаешь об этом, мышь со слипшимися редкими волосенками? Как говорил тогда Полди при первом собеседовании: «Дайте человеку все, и через год вы обнаружите глубоко несчастное существо?». Моллой вдруг представил себя в гондоле воздушного шара под проливным дождем. Он сидит и в отчаянном исступлении перепиливает последние стропы, что соединяют корзину и наполненную гелием оболочку. Прежние идеалы. Щелк! Друзья. Щелк! Имя. Родовое имя. Ниточка к прошлому. Щелк. Осталось всего несколько. А может быть, одна.

– Ждите нашу делегацию на следующей неделе. Мы хотим посмотреть на закладку новых котлованов… э–э–э… проверить.

– Да–да, я все устрою, – Моллой небрежно похлопал толстяка по спине и устремился навстречу Зельдену.

Сухой властелин силовых структур улыбнулся одними уголками губ и до хруста костяшек стиснул его руку. Так, что Моллой почувствовал боль. Он с удивлением посмотрел на Зельдена, подобное проявление чувств было не свойственно ветерану–чиновнику. Какую мысль или эмоцию пожелал выразить старик своим жестовым посланием?

– Ты еще больше похудел, но выглядишь отлично.

– Спасибо.

– Больше двух лет без отпуска. Пора подумать об отдыхе. Не дожидайся, пока Эйхбаум посадит тебя на принудительное лечение, как трудоголика.

– Знаете, Зельден, я не могу остановиться.

– Ну–ну, не надо преувеличивать.

– Мне иногда кажется, что если я остановлюсь, то вместе с этим остановится мое сердце.

Зельден дружески тронул его предплечье:

– Тем более, тебе нужен отпуск, Соламентис.

И внезапно почти неслышно добавил:

– Потерпи, сынок, совсем немного осталось.

– Что? Простите…, – дернулся Моллой, но глава Департамента Безопасности уже отходил в сторону.

Линия Слика. Небольшой урок на тему древних предрассудков

Вы пробовали рыть глубокую яму в пустыне? Прекрасное занятие для тех, кому важен процесс, а не результат. Место определить не составило труда. В указанный час световая розетта дисциплинировано мигнула нужным огоньком, и мы поставили внизу вешку.