Код лихорадки

— Да. Почему? Сколько тебе лет?

Томас не был уверен, что знает ответ на этот вопрос. Он полагал, что они ровесники.

— Так же. Ты просто кажешься старше, вот и все.

— Мне скоро будет десять. Разве ты не был здесь так же долго?

— Был.

Тереза поерзала на стуле, подтянула одну ногу под себя и села на нее. Томас не думал, что это особенно удобно, но ему нравилось, она казалась немного более спокойной. То же самое относилось и к нему, чем больше они говорили, тем больше дезориентирующий пульс дежавю отступал на задний план.

— Почему они держат некоторых из нас отдельно? — спросила она. — Я все время слышу, как другие дети кричат и смеются. И я видела большую столовую. Она должна вмещать сотни людей.

— Значит, они тоже приносят еду в твою комнату?

Тереза кивнула.

— Три раза в день. Большинство из них на вкус как туалет.

— Ты знаешь, каков на вкус туалет? — Он затаил дыхание, надеясь, что еще не слишком рано для шутки.

Тереза ответила мгновенно.

— Не может быть хуже, чем та еда, которую они нам дают.

Томас искренне рассмеялся, и это было здорово.

— Хех. Ты права.

— Должно быть, что-то изменилось в нас, — сказала Тереза, внезапно становясь серьезной. Это немного выбило Томаса из колеи. — Ты как думаешь?

Томас произвел самое лучшее впечатление интеллигентного, задумчивого кивка. Он не хотел выдавать, что эта мысль никогда не приходила ему в голову.

— Я предполагаю. Должна быть причина, по которой нас держат в одиночестве. Но трудно догадаться, какая именно, когда мы даже не знаем, почему мы здесь. Он нахмурился изнутри, надеясь, что снаружи этого не видно. Он дважды повторил слово «догадка», и все это прозвучало глупо.

Тереза, похоже, так не считала.

— Я знаю. Твоя жизнь — это что-то вроде школьных занятий от пробуждения до отбоя?

— Почти.

Тереза кивнула, а затем сказала почти рассеянно:

— Они продолжают говорить мне, насколько я умна.

— Мне тоже. Это странно.

— Я думаю, что все это как-то связано со Вспышкой. Твои родители подцепили её до того, как ПОРОК забрал тебя?

Вся радость, которую Томас начал позволять себе испытывать, резко оборвалась. Он вдруг увидел своего отца, пьяного от ярости, свою маму, прощающуюся с ним, когда ему не было еще и пяти лет. Он попытался отгородиться от этого видения.

— Я не хочу об этом говорить, — сказал он.

— Почему нет? — спросила Тереза.

— Просто нет.

— Тогда ладно. Я тоже не хочу. Она не казалась сумасшедшей.

— И вообще, почему мы здесь? — Он снова указал на крошечную комнату, где они сидели. — Серьезно, что мы должны делать?

Тереза скрестила руки на груди и опустила ногу на пол.

— Общение. Пройти проверку. Я не знаю. Прости, что рядом со мной тебе так скучно.

— А? Теперь ты злишься?

— Нет, я не сержусь. Ты просто не кажешься мне очень милым. Мне даже понравилась идея о том, что у меня наконец-то есть друг.

Томасу захотелось дать себе пощечину.

— Прости. Для меня это тоже звучит не плохо. Он не знал, могла ли эта встреча пройти еще хуже.

Тереза опустила руки и улыбнулась другой улыбкой.

— Тогда, возможно, мы прошли испытание. Может быть, они хотели посмотреть, поладим ли мы.

— Как скажешь, — ответил он со своей собственной улыбкой. — Я давным-давно перестал гадать о вещах.

После долгой паузы она сказала:

— Итак… друзья?

— Друзья.

Тереза протянула руку через стол.

— По рукам.

— Хорошо. Он наклонился вперед, и они пожали друг другу руки.

Тереза откинулась на спинку стула, и выражение ее лица снова изменилось.

— Слушай, а у тебя мозги иногда болят? Я имею в виду, не просто как обычная головная боль, а глубоко внутри черепа?

Томас мог только представить себе выражение шока на его лице.

— Что? Ты это серьезно? Да! — Он как раз собирался заговорить о своей ужасной утренней головной боли — возможно, даже о том, что раньше пытался узнать об этом, — когда она поднесла палец к губам.

— Тихо, кто-то идет. Мы поговорим об этом позже.

Откуда она узнала, Томас понятия не имел. Он ничего не слышал, но кто-то постучал в дверь через мгновение после того, как она заговорила. Через секунду дверь открылась, и в щель просунулась голова доктора Ливитта.

— Привет, детишки, — весело сказал он. Он перевел взгляд с Томаса на Терезу. — На сегодня время вышло. Давайте вернемся в свои комнаты. Мы думаем, что все прошло хорошо, так что будет еще много возможностей узнать друг друга.

Томас переглянулся с Терезой. Он не совсем понимал, что говорят ее глаза, но действительно верил, что у него появился новый друг. Они встали со своих стульев и направились к Ливитту. Томас был благодарен даже за то короткое время, что им дали, и держал пальцы скрещенными, что хорошее поведение действительно приведет к новым встречам, как и было обещано.

Они были уже в дверях, когда Тереза остановилась и задала вопрос доктору Ливитту. Точнее, два. И этого было достаточно, чтобы полностью изменить его поведение.

— А что такое спусковой крючок? И правда ли, что семеро детей умерли во время операций по имплантации?

Эти вопросы ошеломили Томаса. Он повернулся, чтобы посмотреть на Терезу, пока доктор искал ответ.