Код Майя--MMXII

Теперь можно спуститься уровнем ниже и рассмотреть с точки зрения феодальных политических традиций изменения в политической системе Франции в 1599-1601 годах. Развод Генриха IV с Маргаритой Валуа и женитьба на Марии Медичи – это по своей сути переворот в представительной ветви высшей власти. То есть аналог событий 1992-93 года в Российской Федерации, где президент сначала развёлся с Верховным Советом из прежней эпохи, а затем на деньги банкиров «обручился» с Федеральным собранием.

Полнота аналогии заключается во внешнем вмешательстве в политику со стороны мирового гегемона, и в отказе от прежних принципов формирования политической элиты. Семейство Медичи – не просто «кошелёк Ватикана», но и символ приобретения высшего политического статуса за большие деньги. В политические функции королевы и её двора входят не только связи с ювелирами (будущими банкирами), но и поддержание рыцарских традиций, в том числе менестрелей, воспевающих подвиги дворян. Поэтому «свадебный переворот» в Париже 1599-1600 – это не просто смена женского «караула», а изменение принципов оценки, влияющих на формирование и деятельность дворянской элиты.

Если мы вспомним классический роман Дюма, то честнейший Атос, рыцарь без упрёка и потомок древнейшего рода, пользуется общим уважением, но не влиянием. Более того, его карьера подорвана браком с алчной авантюристкой. Портос пытается приобрести влияние через женитьбу на «денежном мешке». Арамис через связи при дворе королевы делает карьеру в католической партии. И только д’Артаньян находит продолжение рыцар­ских традиций в верном служении королю и в его лице нации.

Маргарита Валуа формально и даже добровольно уходит из большой политики, сохранив статус наперсницы молодой королевы и наставницы юного короля Людовика. При этом её королевский статус и связь с традицией прежних времен только усиливают популярность в столице и в народе, а её «двор» состоит из поэтов и учёных. Вопрос на аналитическую внимательность: Есть ли в наше время в российской элите такой же «двор», аналогичный кругу Маргариты де Валуа во времена регентства Марии Медичи? Только сделаем поправку на воплощение власти не в династиях, а в институтах.

Вообще-то в политике, тем более столь высокого уровня, просто так никто дружить не будет, а только для укрепления своих позиций. Лучше иметь в подругах законную ко­ролеву Франции, а не в оппозиции для королевы не королевских кровей, к тому же подо­зреваемой в устранении популярного в народе супруга. Для самой Маргариты эта женская дружба – форма самозащиты и возможность оставаться в центре светской жизни.

Если с этой точки зрения посмотреть на президентскую власть в РФ, растерявшую популярность и легитимность к концу 1990-х, то не так уж трудно обнаружить ведущий институт из прошлой советской эпохи, который служил отдушиной для народа и опорой для преемника. Речь, разумеется, идёт о центральном телевидении, в том числе «Первом канале» с его «старыми песнями о главном» для народа, а также о телеканале «Культура» для культурной элиты.

Маргарита де Валуа умерла в 1615 году, незадолго до скончания «эпохи Владыки». Далее для легитимации власти юному королю пришлось в самом конце «развестись» с королевой-матерью и убрать её фаворита, олицетворявшего компрадорскую олигархию.

Запас «старых песен» на постсоветском телевидении иссяк тоже где-то к 2008 году. Примерно за год до окончания «эпохи Владыки» так же начались поиски новой опоры для легитимности власти, попытки дистанцироваться от ведущей парламентской партии. Прежние либеральные советники, монополизировавшие было право толковать позицию власти, оказались не при делах. Так что параллели достаточно прямые и глубокие.

Самый главный вывод для нашего времени состоит в осознании роли культурного сообщества столицы для сохранения независимости и шансов на возрождение страны. Маргарита де Валуа была бездетна, именно потому и оказалась вне политики, но зато над нею – в сфере культуры. Отчего Булгаков выбрал её в прототипы своей Маргариты.

Однако примерно в то же время и недалеко от Парижа, в Лондоне правила ещё одна формально бездетная королева Елизавета. На ней так же закончилась династия Тю­доров, как и на Маргарите – династия Валуа. Относительно числа и имён тайных сыновей королевы от графа Роберта Дадли существуют разные версии. Но это не суть важно – состоял ли близкий круг Елизаветы из сыновей или из усыновлённых поэтов. Важно, что значительная часть высокой энергии и амбиций этого круга выплеснулась именно в сферу культуры, породив феномен Шекспира.

Этот феномен всплеска культурного развития вслед за уходом с политической сцены целых сословий хорошо известен, если даже не осознан нами. «Война и мир» Толстого – после ухода с исторической сцены прежнего служилого дворянства. «Тихий Дон» Шолохова после расказачивания бывшего привилегированного сословия. Эта же закономерность породила и Шекспира, и Кеплера, и французскую литературу XVII века.