Код Мазепы. Украинский кризис на страницах «Столетия»

Два горестных часа провели в разговорах с Оксаной, соседкой мамы. Она плакала: ее племянники, оба военные офицеры карательной украинской гвардии, вот уже скоро полгода бьются в Донбассе с «Путиным».

— Сегодня позвонил Миша… голос не узнать… дрожит. Ночью их батальон уничтожили… «Градами». Было пятьсот — осталось двое!.. Утром пришел в себя в окопе… не поверил, что жив остался. Все вокруг сметено… база сгорела до последнего… «Грады»… техника… даже личные вещи… В пластиковые мешки собирали по одной руке… ноге… Больше нечего отправлять домой.

Я понимаю, что это было одно из тех укреплений карателей, откуда велись обстрелы Донецка. Все, что говорит Оксана, очень страшно. Но это солдаты, которые «свидомо» шли на войну. Гораздо страшнее то, что они сделали с мирными жителями своей страны, стариками, детьми…

— Неужели и это его не остановит?.. Неужели он пойдет дальше? — вопрошает мама.

— Он офицер… давал присягу…

— Присягу защищать народ Украины, а не уничтожать его!..

— Да разве он знает, кого он уничтожает! Бьют по наводке… говорят, что там российские оккупанты, враги… А в прямые столкновения вступать не велят… Так, чтобы увидеть лицо врага…

Боже, смилуйся над нами…

17 августа 2014

Татьяна из Донецка, посреди снарядов, рвущихся повсюду, иногда совсем близко, каждый день одевается как в театр: коралловые бусы, платье, шляпка; красит губы и выходит в скайп. На линии помехи, можно либо говорить, либо лицезреть. Мы молча смотрим друг на друга минуту-другую, потом отключаем видеокамеру и говорим. Она повествует о происходящем в городе и утешает меня, сидящую в «тихом» месте, находя разумное объяснение каждому событию этой дикой войны. Неизменно оптимистичное.

Против правды нет оружия. Как бы ни изолгался мир. Истина чиста, как слеза. И не зависит от того, что мы думаем. Мы только думаем, что думаем. На самом деле это нас думают. А правда тем временем продолжает ткать свое полотно.

Прелестна ирония этой маленькой храброй женщины: в ответ на мои сетования на тяготы жизни в оккупации она радушно улыбается:

— Так в чем же дело — приезжай к нам, у нас безопасно: вокруг все свои…

22 августа 2014

Чаша терпения родителей переполнилась: мама предложила продать свою и мою квартиры и переехать в Севастополь, поближе к нашим детям. И чем быстрее, тем лучше. К моему великому изумлению, Степаныч в одну секунду идею поддержал. Представляю, чего ему стоило пережить эти месяцы: в восемьдесят один-то год подорваться и съехать с нажитого места куда глаза глядят!

Мамочка моя хорошая, разумеется, затеяла все это главным образом ради меня. Моя краснокожая паспортина теперь — клеймо, будущее темно и неясно, единственное, в чем можно быть уверенным: прежде чем наступит прозрение (а оно непременно наступит!), риднанэнька не успокоится, пока не вытравит всех москалей, как клопов.

Сердце екнуло: я знала, что однажды это произойдет (я имею в виду домик у моря), но не думала, что так. Понимаю, какая тяжесть ляжет на плечи ввиду предстоящего исхода — ни сын, ни Большой Брат не смогут приехать на помощь.

Отслужила молебен — и предоставила все Божьему Промыслу.

25 августа 2014

Макеевку бомбят. В жилую высотку в центре города попала ракета «Точка У» — и не разорвалась.

Сватья говорит, стало плохо с продуктами. Овощи-фрукты перестали возить: при пересечении линии фронта машины с продуктами расстреливают.

— Кто расстреливает?

— Как кто? Хунта украинская… Чтоб мы тут с голоду пухли…

В отделении травм, где она работает, много раненых, в том числе есть солдатики-срочники из украинской армии: таких не выбрасывают. За одним из них приехала ухаживать мама из-под Житомира. Ходит в местную церковь и молится за ополченцев, спасших сына, которого бросили свои.

27 августа 2014

Родители со страшной скоростью пакуют вещи. Из глаз ушла тяжесть восходящих на Голгофу. Надежда.

Политические эмигранты — я и мои старики. Продолжать жить на Украине — невыносимо и опасно. Коллективное беснование вызывает только один позыв — держаться подальше. «Таковых удаляйтесь», — увещевает апостол Павел (2‑е послание к Тимофею). Ибо болезнь заразна.

Истребление и/или исход инакомыслящих — главная примета крушения государства. «Крысы бегут с корабля», — кричат нам вослед, а мне больно за тех, кто остается.

— Как? Вы собираетесь поселиться в Крыму?!

— Там же скоро будет война!!

— Мы его непременно «повернем»!

— Да там земля будет гореть! Американские корабли снесут Крым с лица земли — и поделом!

— В Крым придут турки и установят историческую справедливость!

— Путин превратит Крым в пустыню голодающих ватников и алкашей, как и всю остальную Россию…

— Татары поднимут бунт и изгонят всех русских!..

Духи злобы да обратятся вспять, я же изо всех сил желаю Украине исцеления.

7 сентября 2014

Татьяне вчера позвонила подруга из Киева. Поинтересовалась, какой район в Донецке самый престижный.

— А тебе зачем?