Код Мира

Поэтому меня не удивило то, что на борту советского шаттла «Буран» при его единственном запуске не было ни одного космонавта. Невидимый чемодан весил к тому времени так много, что для человека уже не нашлось места. Позднее, во времена Ельцина, оказалось, что этот универсальный символ существует еще в другой, глубоко фрейдистской инкарнации: как чемодан в банковском сейфе. Чтобы одни русские могли хранить свою инкарнацию в швейцарском банке, должны существовать другие русские, которые волокут другую инкарнацию вверх по обледенелой лестнице в свои дома где-нибудь в холодном Владивостоке – все это является как бы законом сохранения энергии. Чем толще один чемодан, тем больше входит в другой.

Наконец я понял, что в России нет ни коммунистов, ни демократов, националистов или либералов, нет ни правых, ни левых, как ни пытается убедить нас в этом телевидение. Есть только этот чемодан – невидимый главный реквизит всех происходящих в России драм. Это тот загадочный объект, с которым столкнулся «Курск» перед своей гибелью. В настоящий момент он сбрасывает станцию «Мир» с ее орбиты. И – кто знает – может быть, это тот кейс, который один президент наследует от другого, а генералы не перестают уверять нас в том, что это ядерный чемоданчик.

Однажды, чемодан и я сам были еще маленькими, я обнаружил в советской детской энциклопедии загадочный рисунок: белые линии зигзагом на черном фоне. Согласно подписи под рисунком, речь шла об осциллографически закодированных словах «СССР», «Ленин» и «Мир», которые посылали в качестве высокочастотных радиосигналов в космос. Мы, будущие космонавты того времени, давно выросли. СССР не существует уже несколько лет. Памятники Ленину убрали с постаментов и расплавили. Сейчас падает и «Мир» – а с ним и тот мир, в котором мы родились. И только те три слова-сигнала летят во Вселенную как лучи давно погасшей звезды, которая, уже не существуя, все еще видна на небе, и за этой видимостью нет ничего, кроме пустоты и счастливых случайностей.