Код одиночества

Никто не знал, что по ночам, запершись в своей огромной спальне, Татьяна снимала платье и вуаль – и рассматривала свое изуродованное лицо и тело в большое зеркало. О, как бы она хотела вновь обрести былую красоту и молодость! Однако лучшие пластические хирурги, которых она посетила во Франции, Швейцарии и Америке, уверяли ее: современная медицина не в состоянии вернуть ей прежнее лицо. И все же Татьяна надеялась, что настанет день, когда она сможет скинуть ненавистную вуаль и показаться в обществе, удивляя всех своей красотой. Отчаяние и злость были двумя движущими силами ее стремления воссоздать империю, оставшуюся так далеко, в России, заново.

Глава 35

Павлуша боялся женщины в черном, которая была его матерью. Он видел ее не так часто – она заходила в классную комнату, и учитель замолкал на полуслове, словно подавившись фразой. Эта женщина, от которой всегда исходил тонкий аромат старомодных французских духов, трепала Павла по голове рукой в черной перчатке, целовала сквозь вуаль, говорила несколько приятных слов сиплым, сдавленным голосом, а затем, шурша шелками, уходила прочь. И эта женщина являлась его матерью.

Поль проводил гораздо больше времени со своим дядюшкой Игнатом – тот был неистощим на выдумки и проказы, заваливал племянника подарками и рассказывал об удивительной жизни, что шла за стенами особняка, превратившегося для мальчика в тюрьму. Как-то он упросил дядю, воспользовавшись тем, что женщины в черном (называть ее «мамой» у Поля не поворачивался язык) в Париже не было – она отправилась в деловую поездку в Швейцарию, – взять его с собой. Дядя, поломавшись, уступил желанию мальчика, и они предприняли поездку по ночному Парижу.

Огни, музыка и в особенности полуголые женщины произвели на Павлушу незабываемое впечатление. Дядя Жорж привез его в варьете – дамочки, украшенные перьями, в сверкающих сценических костюмах, сразу окружили мальчика, восхищаясь его красотой и застенчивой улыбкой. Одна даже поцеловала Поля в губы, и тот ощутил странную реакцию своего организма, с которой он сталкивался и раньше и которую никак не мог объяснить себе. Поль оттолкнул от себя особу и тщательно вытер губы рукавом.

– А ведь кокотки от тебя без ума! – воскликнул, смеясь, дядя Жорж. – Да, мой милый, чувствую, что всего через несколько лет ты станешь настоящим охотником за юбками!

Затем дядька потащил мальчика в ресторан, где встречался с изнеженными и пестро одетыми субъектами, о которых Поль не мог сказать – мужчины они или женщины. Приятели дяди ему жутко понравились – очень веселые и забавные, что так контрастировало с мрачной обстановкой беспаловского особняка.

Из ресторана дядя с племянником подались в странное заведение, где Полю пришлось столкнуться с большим количеством голых женщин и мужчин. Мальчик давно отыскал в домашней библиотеке несколько томов, в которых имелись странные разноцветные иллюстрации и тяжелым, непонятным слогом было изложено то, что называлось «взаимоотношением полов». Поль в свои одиннадцать лет знал: дети появляются оттого, что мужчина и женщина долго целуются друг с другом (поэтому-то он и не хотел, чтобы певички в варьете его целовали – кто знает, может быть, они от него забеременеют!), но в этом заведении Поль увидел женщин, целовавшихся с другими женщинами, и мужчин, обнимавших других мужчин. Когда он осторожно спросил у дядя Жоржа, что сие значит, тот, только что смачно поцеловавший какого-то субъекта в смокинге и без штанов, заявил:

– О, я смотрю, моя сестра упустила целый пласт в твоем образовании, милый Поль! В свои одиннадцать лет я знал намного больше, да и мог похвастаться наличием практического опыта!

Что дядя имел в виду, мальчик так и не понял, но тот уже подозвал невысокую рыжеволосую особу, походившую на ведьму, – из одежды на ней была странная серебристая кольчуга, в которой были проделаны дырки для ее бесстыдно торчавших, нарумяненных грудей.

– Селена, душка, думаю, настало время объяснить моему племяннику кое-какие забавные вещи, – сказал ей дядя.

Ведьма, схватив Поля за руку, потащила его куда-то за собой. Они оказались в комнате, где стояла круглая кровать, застланная красным бельем. Ведьма Селена, смеясь, стала целовать мальчика, а тот, словно окаменев, не знал, что ему делать. Женщина сунула ему в рот трубку кальяна и сказала:

– Вдохни, и тебе сразу станет лучше!

Поль повиновался, его легкие заполнились приторным дымом, он закашлял – и вдруг перед глазами все поплыло, а на душе стало весело-весело. Каждое прикосновение женщины отзывалось сладкой судорогой, а Селена, хохоча, нависла над ним. Павлуша плохо помнил, что было дальше. В себя он пришел в автомобиле – солнце поднималось над городом, и они вместе с дядей Жоржем направлялись обратно в особняк.

– Селена сказала, что из тебя получится потрясающий любовник, – рассмеялся дядя, – Она многому тебя научит – ты ей жутко понравился!