Код одиночества

Алексей обернулся и увидел девушку вряд ли старше двадцати, ослепительно красивую, стоявшую на пороге приемной залы. Завидев ее, рыжебородый революционер расплакался и простонал:

– Верочка, я не могу! Я просто не могу...

– Зато я смогу, – твердо ответила та и уверенным шагом подошла к своему трясущемуся единомышленнику.

В руках она держала большой черный портфель. Расстегнув его, девица вынула из него странное приспособление, взглянув на которое Алексей тотчас понял (все-таки его профессия – инженер): адская машина, причем колоссальной силы!

Беспалов переменился в лице, Алексей уловил на нем замешательство и даже легкую тень страха. Еще бы, ведь юная бомбистка, в отличие от козлобородого, была явно готова идти до конца. А взрыв в особняке лишит жизни если не всех присутствующих, то очень-очень многих.

– Прошу вас, послушайте... – начал Беспалов уже заискивающим тоном, но девица, сноровисто соединив проводки в адской машине, оборвала миллионера:

– Придется приводить в исполнение план «Б». Я давно мечтала о том, чтобы избавить землю от такого гада, как вы, господин Беспалов.

– Но погибнут другие, ни в чем не повинные люди... – заявил соратник девицы, на что та холодно ответила:

– Это будут первые жертвы новой революции. Итак, Афанасий Беспалов, революционный трибунал приговаривает вас к смерти за нещадную эксплуатацию рабочего класса и беззастенчивое стяжательство. Приговор надлежит привести в исполнение немедленно.

Девица прижала бомбу к груди, и в тот момент, когда она была готова взорвать ее, Алексей, повинуясь более инстинкту, чем разуму, вытащил из кармана револьвер и выстрелил в революционерку. Та, вскрикнув, осела на пол. Беспалов, рыча, бросился на девушку – Алексей заметил, что «химический король» схватил ее за горло и пытается удушить.

Среди посетителей возникла паника, гости устремились к выходу, отпихивая друг друга, крича, галдя и ругаясь. На подмогу Беспалову подоспели лакеи, скрутившие истекавшую кровью девушку (пуля попала ей в плечо).

Рыжебородый революционер, на которого уже никто не обращал внимания, на карачках подполз к адской машине, лежавшей на паркете, схватил ее и, выпрямившись, дико заорал:

– Теперь я не боюсь умереть! Имя мое войдет в историю, я стану вторым Каракозовым или третьим Гракхом! Сдохни, капиталист поганый!

И вслед за тем он запел по-французски «Марсельезу». Тонкий палец бомбиста опустился на кнопку, он, выкрикивая слова революционной песни, нажал ее и... Ничего не последовало. Беспалов, замерший около недвижимо лежащей девушки, крикнул слугам:

– Скрутите болвана! Их бомба ни черта не работает. Да уж, с такими криволапыми только мировую революцию делать – даже адскую машину нормальную собрать не в состоянии, дилетанты:

Но в тот момент, когда к рыжебородому метнулся один из лакеев, из адской машины повалил серый дым. Внутри ее пронзительно зажужжало, и Алексей понял: бомба сейчас сработает. Лакей застыл в ужасе, а затем шмякнулся на пол, сорвав парик и закрыв им лицо.

Алексей же метнулся к революционеру, продолжавшему распевать «Марсельезу», со всей силы толкнул его. Рыжебородый пошатнулся, Алексей толкнул его еще раз, намного сильнее, чем в первый. Машина оглушительно трещала, из нее сыпались искры, и серый дым сменил цвет на черный. Алексей прыгнул на революционера, увлекая его к большому окну, – затрещали рамы, послышался звон разбитого стекла, вопль рыжебородого, летевшего вниз... Алексея от падения в последний момент удержало то, что он запутался в тяжелых портьерах. В лицо ему ударил холодный ветер, грудь напоролась на стекло – и раздался оглушительный взрыв, который ослепил молодого человека и накрыл его, словно саваном...

Глава 2

Профессор неорганической химии Петровской академии Павел Алексеевич Спасович познакомился с Беспаловым в июле 1891 года. Беспалов, в то время начинающий коммерсант, сам навестил его в небольшом особняке в Трехпрудном переулке, где профессор снимал верхний этаж.

Беспалов сразу же понравился профессору Спасовичу – моложавый, но такой солидный, уверенный в себе выходец из народа, самоучка – если уж не новый Ломоносов, так во всяком случае – новый Вандербильд. Целью визита коммерсанта Беспалова (к тому времени обобравшего хозяина писчебумажной лавки, где он начинал приказчиком) были исследования профессора, о которых писали в газетах. В «Московских ведомостях» сообщалось, что Павел Алексеевич сделал доклад на заседании Академии наук, где поведал о совершенно новых перспективах в химической индустрии. Правда, доклад был принят маститыми коллегами более чем прохладно – профессора Спасовича считали фантазером и этаким московским Жюль Верном, который смешивает реальность с выдумкой и выдает желаемое за действительное. Поэтому и тон статьи был снисходительно-поучительный, и делался вывод, что предложенные профессором новации в химической сфере никогда не будут осуществлены, ибо утопичны, чрезвычайно дорогостоящи и, собственно, совершенно излишни для человечества в целом и для Российской империи в частности.